Стив Сем-Сандберг - Отдайте мне ваших детей!
- Название:Отдайте мне ваших детей!
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Астрель, Corpus
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-271-35670-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Стив Сем-Сандберг - Отдайте мне ваших детей! краткое содержание
В этой книге рассказывается о еврейском гетто, созданном нацистами в польском городе Лодзь, о Мордехае Хаиме Румковском, который возглавлял юденрат, орган еврейского якобы самоуправления гетто, и о повседневной жизни в гетто. Румковский был крайне противоречивой фигурой — «отец гетто», сначала отвечавший за все, потом лишившийся всякой возможности влиять на события, казнивший и миловавший, строивший школы и приюты и подавлявший забастовки, которого многие считают предателем и слепым орудием в руках немцев, но который разделил с жителями гетто их судьбу до конца, был депортирован в Освенцим и погиб со всей семьей. Это роман о жизни в обнесенных колючей проволокой районах на глазах у всего города, о предписанной немцами мертвящей дисциплине, об уносящем жизни рабском труде, холоде, голодных смертях — и о сытой, полной светских развлечений жизни элиты гетто. О депортациях, когда из семей вырывают детей, стариков, больных и отправляют на смерть, и о том, как постепенно из гетто отправляют в лагеря смерти все 250 тысяч жителей. Лишь 10 тысяч из них чудом выжили. Но в первую очередь это книга о том, как люди остаются людьми, заботятся о других, о чужих, о том, как они всем миром создают «Хронику гетто» — газету, служившую автору уникальным источником информации, о том, как они учат детей, хранят веру, влюбляются, спасают любимых. Своим романом Стив Сем-Сандберг дает незабываемое, не имеющее прецедентов в мировой литературе представление о реальности Холокоста. Книга переведена на двадцать языков, удостоена высшей шведской литературной награды — «Приза Августа». Эта книга, которую теперь уже нельзя не прочитать.
Отдайте мне ваших детей! - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Тем временем ее неподражаемый брат бродил по гетто и делал все, чтобы подорвать положение, которое ей удалось создать себе и своей семье.
Особенно нравилось Беньи беседовать с «новоприбывшими» из Берлина, Праги и Вены, которые с каждым днем все больше отчаивались пробиться на рынок. Им он мог сказать все как есть; предстоящие депортации — это только начало массовых переселений, немцы не успокоятся, пока в гетто остается хоть один живой еврей.
Новоприбывшим не следует думать, будто они в безопасности, раз их уже откуда-то депортировали или потому, что «немецкие евреи» — это некая элита, которую пощадят.
— В этом поезде мы все едем одним классом, друзья мои! Один только председатель верит, что немцы, выделяют хороших и старательных евреев. На самом деле они на всех нас смотрят как на отбросы, и если они собрали нас в одном месте, то лишь для того, чтобы нас проще было уничтожить. Верьте моим словам, друзья мои. Они хотят уничтожить нас.
Некоторые приезжие считали слова Беньи ужасными и не хотели больше слушать. Однако другие слушали внимательно и подолгу.
Беньи был одним из немногих «настоящих» встреченных ими жителей гетто; он говорил понятно для них — на чистом, ясном немецком языке, на котором можно рассуждать не только о Шопенгауэре, но и о вещах практических: как найти подходящее жилье или где достать угольные брикеты и парафин. К тому же у Беньи теперь были заступники в самых верхах гетто. Если приезжим удавалось правильно истолковать его болтовню, был шанс получить хотя бы подобие ответа на неотступно мучивший их вопрос: как долго они будут оставаться здесь? Что еще приготовили им власти?
И Беньи рассказывал им все, что знал, — более чем охотно.
Он рассказывал о Долге — средствах, которые председатель получил от немцев, когда в гетто строились фабрики, о том, что Бибов вечно напоминает — Долг придется так или иначе вернуть; если не деньгами, то ценными вещами или бригадами здоровых сильных рабочих, которые пригодятся и вне гетто. Долг, говорил он, непомерен. Из-за него новоприбывших обязали сдать всю наличность и все имущество в банк председателя под смехотворный залог, да и тот не заплатили.
— Он говорит вам, что вы клад, но никакой вы не клад; вы приехали сюда, чтобы вас забили как скотину… Животных тоже сперва выпускают в загон. Дают им побегать по лабиринту, чтобы они обессилели, — а потом их ждут молот и крюк!
Некоторые из тех, с кем говорил Беньи, теперь придерживали сбереженное. Иные даже спрашивали, не знает ли он в гетто кого-нибудь, кто помог бы уберечь имущество. И нет ли здесь частного банка? Но Беньи никого не знал, а если бы, паче чаяния, и знал — не сказал бы. Он только пристально смотрел на вопрошавшего таким взглядом, словно тот у него на глазах вылез из собственной кожи, и решительно уходил прочь.
Накануне депортаций, начавшихся на исходе зимы 1942 года, в гетто только и говорили что о свадьбе Мордехая Хаима Румковского и Регины Вайнбергер.
Обсуждали разорительный праздник, который, как ожидалось, председатель устроит для молодой жены, и подарки, которые он в благодарность за то, что получил ее, намеревался преподнести ее семье и всем евреям. Но в первую очередь говорили, конечно, об избраннице. Говорили о скандальности того факта, что она на тридцать лет моложе жениха, но больше всего — о том, что она «одна из них» и что, следовательно, кто угодно мог за одну ночь вознестись в высшие сферы и наутро оказаться рядом с самым могущественным человеком в гетто. Многие увидели в молодой и такой беззащитной Регине надежду на выход из плена и позора, выход, который раньше казался невозможным.
Однако собственная родня председателя свадьбу не одобряла. Принцесса Елена несколько раз умоляла мужа переубедить брата. Когда из этого ничего не вышло, она отправилась в раввинат и потребовала рассмотреть правомерность брака. Принцесса Елена упирала на то, что эта лживая штучка, как она называла Регину, умышленно соблазнила пожилого беспомощного человека, у которого к тому же больное сердце и которому вряд ли хватит сил пережить эмоции, вполне возможные в браке с женщиной на тридцать лет моложе его. Но председатель заявил, что не намерен ничего менять. Он назвал Регину первой женщиной, которая завладела его сердцем, и он этого не стыдится. В ее ослепительной улыбке он ощущал невинность, освобождавшую его от прежних падений, и благородную чистоту, побуждавшую его взять на себя новые обязанности. Одно только его тревожило — сможет ли ее слабое тело выносить ребенка, которого он намеревался подарить ей? В последнее время он все чаще думал о том, что его долг — не только держать в повиновении и воспитывать, но и позаботиться о том, чтобы передать кому-нибудь накопленное. В марте этого, сорок второго, года ему исполнится шестьдесят пять. Так что он был в известном смысле прав, торопясь произвести на свет сына, о котором всегда мечтал.
Кадушин провел рабби Файнер в старой синагоге на Лагевницкой; свадебная церемония была простой — Румковский в бархатной тройке и невеста под бледной фатой, хрупкая и прекрасная, словно весенний дождь. За несколько часов председатель с молодой женой приняли не меньше шестисот поздравительных телеграмм, присланных из всех мыслимых уголков гетто, а у входа в больницу, где была его «городская квартира», выстроились сотни kierowników, начальников отделов, представителей Службы порядка и пожарной команды — чтобы лично вручить подарки, без которых они, разумеется, не посмели явиться. Принцесса Елена, прибывшая со всей своей свитой, сочла за лучшее прекратить сопротивление и перейти на сторону победителя; теперь она с улыбкой стояла в дверях и принимала гостей, в том числе своего собственного управляющего, господина Таузендгельда, который лично поставил стол, на который сваливали подарки и поздравительные телеграммы.
Беньи тоже был здесь. Он бродил бледный и сосредоточенный и просил гостей отломить кусочек хлеба и плеснуть каплю из бокала в миску, которую он прижимал к груди. Когда миска наполнилась, он вышел во двор, где, несмотря на ледяной ветер, собрались любопытные, чтобы понаблюдать за событиями на почтительном расстоянии. Из окна гостям было видно, как брат невесты стоит в коротковатых брюках, хлопающих его по лодыжкам, и раздает хлеб и вино беднякам гетто.
И те, кому хватило ума устыдиться, устыдились.
Остальные танцевали под граммофон.
Регина не устыдилась. Она физически не способна была стыдиться за своего брата.
Председатель потом сказал жене, что устроил Беньи место в «санатории» на Весола. Может быть, временное пребывание в пансионате заставит его угомониться, умиротворит его. Регина спросила мужа, может ли она верить его обещанию. Он ответил: если такая малость сделает его обожаемую жену счастливой, то он готов и на большее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: