Олег Кашин - Роисся вперде

А через неделю на форуме городка появилась тема «Тигр» — натурально, какой- то тинейджер видел в полях за институтом тигра, и не просто видел, а был вынужден бежать от него через лесополосы, и сам не знает, как удалось убежать. Единственным, кто поверил, был какой-то москвич, предположивший, что, наверное, тигр сбежал из зоопарка, но, конечно, никаких зоопарков ни в городке, ни даже в краевом центре не было, и москвичу это быстро объяснили, а тинейджеру, с которого началась тема, и объяснять ничего не надо было, ответы на его сообщение сводились к тому, что остальные обитатели форума были бы не против познакомиться с дилером, снабжающим автора истории о тигре такой убедительной травой. И когда кто-то написал — да, мол, я тоже его видел, только это не тигр, у тигров шкура с оранжевыми полосками, а у этого - какая-то серая, будто выцветшая, но, с другой стороны, под солнышком этих широт можно и выцвести, — так вот, когда в теме появилось это сообщение, все, конечно, решили, что автор у него тот же, что и у первого, ну или просто какой-то другой шутник, хотя шутка не смешная, выцветший тигр, бу-го-га.

Но потом и районное управление по делам ГО и ЧС распространило пресс- релиз, призывающий граждан сохранять спокойствие, потому что в окрестностях городка был неоднократно замечен, но пока не пойман, крупный хищник семейства кошачьих — ориентировочно камышовый кот или рысь. Всем, кто видел животное, предлагалось немедленно звонить по номеру 01 или 112, если с сотового. После этого в форуме появилось сразу трое самозванцев, утверждавших, что первое сообщение о тигре написали именно они, а потом кто-то написал про сиськи, и дискуссия, как это часто бывает в интернете, быстро зашла в тупик.

А атаман Филимоненко пил — не то чтобы он жалел об отобранной у несчастного Карпова бутылке с сывороткой, но с котенком действительно получилось не очень хорошо, надо было хотя бы начинать с поросят, но про поросят атаману было неинтересно, а котенок был такой милый, атаман даже имя ему придумал смешное — Галустян. Взял за шкирку, сложил в ладонь и вколол ему в брюшко целый шприц. Котенок вначале орал, а потом за час выпил литр молока. Атаман подливал — Галустяну молоко, себе водку, — и радовался тому, как здорово все-таки, что есть на свете котята.

А через четыре дня Галустян — уже здоровый кот, атаману по пояс, — перепрыгнул через забор и убежал куда-то. Атаман еще подумал — надо бы догнать, — но потом плюнул, занялся какими-то делами.

Карпов так и не понял, что произошло в институте — с одной стороны, в ФЦП «Сытая Россия» черным по-белому было написано, что именно этот институт до 2020 года должен получить девятьсот миллионов рублей на развитие инновационных технологий в выведении зернобобовых культур, а также в животноводстве, с другой — все работы по сыворотке, которая теперь называлась — ну да, «Иван Ильин», глупо, но полпреду нравится, — были свернуты, и Елена Николаевна сама не могла объяснить, что произошло. Увольнять Карпова она не хотела и, глядя не столько ему в глаза, сколько на его разбитый нос, говорила, что ей не жалко, она и так его должница до конца своих дней, но вряд ли три тысячи институтской зарплаты могут быть ему интересны, а федеральный миллиард - это, конечно, миллиард, но, во-первых, она еще не придумала, как его обналичить, а во-вторых — не уверена, что будет справедливо делиться этими деньгами с Карповым. Карпову торговаться не хотелось, он все равно пришел прощаться, достал из сумки бутылку коньяка, а ближе к полуночи, когда Елена Николаевна заснула на его уже не супружеской кровати, Карпов, стараясь двигаться как можно тише, выбрался из-под ее тяжелого предплечья, подошел к компьютеру и написал в Твиттере: «Неннвижу мразей», — с опечаткой, пьяный все-таки.

Потом допил водку и уснул на диване в другой комнате. Когда проснулся — Елены Николаевны уже не было, прошел на кухню, выпил из крана воды, посмотрел в окно — внизу бродил Геннадий, Карпов хотел крикнуть Геннадию в форточку, чтобы тот заходил — я, мол, уезжаю, хотел попрощаться, но тут в дверь позвонили — неужели Марина? — и он, прихрамывая, пошел открывать. Даже «кто там?» не спросил, хотя это все равно бы ни на что не повлияло — незнакомый мужчина на лестничной клетке взмахнул каким-то удостоверением и с интонацией эстрадного юмориста поздоровался:

— Федеральная служба безопасности.

Гостей было двое. Тот, который звонил в дверь, прошел в квартиру, второй остался на лестнице, но могли бы и оба подождать — от Карпова требовалось только одеться и следовать за гостями. Внизу ждала белая «Нива».

— Своя, не служебная, — вздохнул тот, который звонил в дверь. Карпова засунули на заднее сиденье, поехали. Геннадий молча смотрел вслед.

Дальше я хотел написать, что часы за окном пробили полдень, и хозяин кабинета, оторвавшись от бумаг, выглянул в окно и посмотрел - не на часы, а на красную с золотыми прожилками звезду, которая венчала башню с часами, — и улыбнулся, раздув при улыбке ноздри. Но если бы я это написал, то история стала бы бракованной, потому что я не знаю, что происходило в том кабинете, и в самом ли деле улыбался его хозяин — а выдумывать, простите уж, не хочется, поэтому лучше просто пропущу несколько недель. Карпов, если интересно, все эти недели провел запертым в какой-то квартире на улице Дзержинского в минуте ходьбы от гостиницы, которую, когда Карпов был маленький, строили сирийцы. Его никто ни о чем не спрашивал, никто вобще с ним не разговаривал, раз в два дня приходила какая-то женщина, молча отдавала пакет с едой, — сосиски, пельмени, хлеб, — и уходила, и все остальное время Карпов был предоставлен сам себе. Ни телефона, ни тем более компьютера в квартире не было, книги на полках были неинтересные — «Выбери себе врага», «Час Совы», «Мне тебя заказали» и так далее, — а телевизор работал плохо, и Карпов если и мог чем-то развлекаться, то только «Русским радио», которое, если долго его слушать, приклеивает к лицу даже самого несчастного человека идиотскую улыбку. Это — что касается Карпова. Его жена Марина, конечно, ждала от него звонка, но сама, продолжая жить у мамы, звонить Карпову пока не хотела, и правильно делала, а то бы, услышав, что мобильный не обслуживается, а домашний не отвечает, она начала бы волноваться, а волнение — залог целлюлита, как сказал бы писатель Александр Терехов. Иными словами, с Мариной тоже ничего интересного не происходило; вообще, если с кем-то и происходили интересные события, то только с атаманом Филимоненко, которому, с какой стороны на него ни посмотри, было теперь «не любо» — соратники по казачьему кругу и по мясному бизнесу хоронили его в закрытом гробу, стараясь не смотреть друг на друга, потому что такой страшной смертью в этих краях со времен гражданской войны (когда анархисты распилили пополам двуручной пилой знаменитого комбедовца Фому Шпака) никто не умирал. По версии, запущенной в интернет спецслужбами, атамана изрезали ножами какие-то кавказцы, вырезавшие у него, в частности, сердце — возможно, что и в ритуальных целях. Смерть атамана стала поводом для большого народного схода на Крепостной (бывшей Комсомольской) горке в краевом центре, и люди даже были готовы идти мстить кавказцам на ближайший рынок, но стоит отдать должное лидеру местного «Славянского союза», который сдержал данное им накануне лично начальнику краевого ГУВД обещание и призвал граждан сохранять спокойствие, «потому что Рамзан стоит на въезде в город, от нас только и ждут первого шага, чтоб нас можно было резать, как свиней». Люди, конечно, расстроились, что на рынок нельзя, но Рамзан — это аргумент, чего уж там.