Бен Хетч - Всюду третий лишний

– Простите, – сказал я. – Но я немного тоскую по дому.

После неловкого молчания она сказала: «Мои не похожи на твоих» – и похлопала меня по плечу. Затем она принялась учить меня произносить «Tobsay de u smoken owsoh», что означало «Ты красивый и хороший». Она произнесла эту фразу, обращаясь ко мне, я повторил ее, обращаясь к ней, а она в ответ сказала «спасибо». Я забыл эту фразу, она произнесла ее вновь, я, как попугай, повторил ее, и она снова поблагодарила меня.

Пробыв со мной еще полчаса, она ушла. На прощание я обнял ее и сказал, что в ней точно есть искра божья, а посему ей надо попытаться стать актрисой. Я думал, что она ожидала от меня более пылких объятий и поцелуев. Прощаясь, она положила руку мне на плечо, потом ее рука скользнула по моей руке, задержалась на моей ладони и буквально сразу упорхнула прочь. Я решил написать ей письмо по электронной почте и попытаться стать самым вдохновляющим человеком в ее жизни. В процессе нашей игры она сказала, что таковым является ее отец, который забавный и в то же время саркастичный, как все датчане, но в нем «совершенно нет ничего от снобов, а также и от английского юмора, который ей не нравится». Она была умницей, наивной и красивой, и я мог бы влюбиться в нее, если бы не был уже влюблен, причем сразу в двух женщин.

После ее ухода внезапно появилось несколько экипажей автобусов компании «Оз Экспериенс». Они уже прошлись по пабам; на их футболках красовались подписи барменов всех пабов, в которых они побывали. Судя по их лицам, встреча со мной не сильно их обрадовала. Пассажиры тоже, очевидно, говорили о моих расспросах, касающихся сексуальных дел, поскольку Лима, вторая девушка-датчанка, ударила меня кулачком по руке, сказав прямо в лицо «sliken licker», что, я думаю, не совсем хвалебное выражение.

Дорогая Доминик!

Где ты? Ты уже прибыла? Что плохого будет в том, если мы встретимся. Так давай же встретимся.

Дорогой Кит!

Я прибыла в Сидней вчера вечером, здесь находиться мне тяжело, и я сразу направилась в Нусу. Фиона прибывает сюда через три дня, поэтому ты сам понимаешь, что увидеться с тобой у меня нет никакой возможности.

Ты пишешь мне, что хочешь выяснить, каковы мои чувства. Тогда, чтобы объяснить это, мне надо начать с прошлого, потому что оно объяснит многое в моем нынешнем поведении. Когда я ушла от Джона, то все-таки обнадежила его тем, что, возможно, мы снова сойдемся, но, когда я лицом к лицу оказалась с нынешней ситуацией, поняла, что этому никогда не бывать. Я не знаю, возможно, это произошло из-за того, что чувства, которые я испытывала к нему, прошли, а может быть, из-за Карлоса, с которым я не хочу снова поступать бесчестно.

Тем не менее я все-таки обнадежила Джона. Проблема в том, что он действительно поверил этому. Он очень страдал из-за моего жестокого отношения к нему. Постепенно я стала чувствовать меньше уверенности в Карлосе и начала думать, что хочу снова вернуться к Джону, и эта мысль становилась все более отчетливой и все чаще приходила мне в голову. Я, когда была в Америке, начала общаться с Джоном по электронной почте и обещала ему, что приму решение.

Я не могу забыть об этом обещании. Дело в том, что я не хочу обнадеживать его снова, а затем снова отказывать, даже если чувства говорят мне: уходи прочь, выкопай могилу и поставь памятник своей прошлой любви.

Я уверена, что то, о чем я говорю, совершенно ясно для тебя.

Я знаю, ты намерен сказать, что все это глупости. Так почему же ты в таком случае не рассказал своей подружке об этом? Я думаю, ты, должно быть, и сам не вполне представляешь себе нынешнюю ситуацию (снова не доверяешь?).

Я не хочу видеть тебя в качестве жертвы, а себя в образе грязного страшного скорпиона, забавляющегося с каждым, кто для этого подходит. Желаю тебе хорошо встретить Рождество.

P. S. Потница на предплечье прошла, но на лице еще остались отметины: поэтому я выгляжу ужасно… до сих пор во всем теле не утихает аллергическая реакция.

Два парня из Англии, которые живут в моем хостеле, начали проявлять ко мне дружеское расположение после того, как увидели на мне футболку с надписью: «Я прыгнул с парашютом над мысом Воллонгонг», а может быть, просто потому, что вокруг кроме меня никого больше и нет, но истинной причины я не знаю. Хостел практически обезлюдел, потому что все, кто в нем жил, отправились на Рождество либо домой, либо на Бонди-бич, где намечено большое гулянье. Марк и Эд познакомились еще дома и все еще принимают меня за итонца [49]из-за моего лондонского акцента. Они спрашивают, где носильщик, который таскает мой рюкзак, а говорят с деланным голландским акцентом. «Ну так шшто дшентльмены, пора пропуститьш по стаканшику „Джима Бина“».

Я подумываю о том, не взять ли мне напрокат машину и не двинуть ли в Нусу, чтобы провести Рождество с Доминик, хотя она и просила меня не делать этого. До Нусы отсюда больше 1000 километров, но я чувствую, что надо что-то делать. К тому же это в сторону Кэрнса, да и Чаббс начинает относиться ко мне с подозрением. Он оставляет для меня у дежурного в вестибюле хостела записки, в которых просит вернуть ему камеру, а когда сегодня утром, направляясь в кафе «Конго», я невзначай столкнулся с ним, он снова спросил меня, какой журнал заказал мне статью.

Я сейчас пишу эти строки, сидя в отеле «Кугги-бэй». На мысе тишина и безлюдье, «Макдоналдс» и тот закрыт. В «Паласе» отмечают канун Рождества, потягивая пиво и добавляя шипящие звуки в конце слов. В хостеле «Бичсайд» организовано рождественское угощение для сирот, стол с угощением устроен также и на игровой площадке в отеле «Кугги-бэй».

– Китш, так ты решил ехатын в Ношу или нетш? Мы с Эдом хошим знатшь.

Сиднейский рынок подержанных автомобилей и бюро проката откроются через час, поэтому у меня есть еще время для размышления. Здравомыслия больше не существует: мой мозг от жары находится в состоянии, близком к спячке, и все решения принимает сердце; оно сейчас действует, как полоумная прислуга, присматривающая за домом и принимающая чудовищно бессмысленные решения, которые мне надлежит исполнять. «Выкопать могилу и поставить памятник своей прошлой любви». Что это за чертовщина? И о чем вообще речь? У меня при себе была колода карт, и я сразу же стал пытаться снять колоду на карте Доминик. Инстинктивно я чувствовал, что Дэнни одобрил бы такой риск. Что ж, снимаю колоду еще раз!

Австралия – это необъятная, пыльная, жаркая, негостеприимная преисподняя, заселенная каторжниками в пятом поколении, но маскирующаяся под цивилизованное общество под маской крикета и успехов в парной игре в теннис и бейсбол. Здесь слишком много таких, кто может убить, искалечить, поранить вас, поскольку тут это классифицируется как цивилизованное действие – у всех острые зубы или жало: у зеленых муравьев, прыгающих муравьев, огромных медуз, летучих мышей, шершней, жутких пауков, тайпанов, [50]опоссумов, – даже трава здесь может жалить. Гигантские стволы с раскидистыми ветвями, усыпанными зелеными листьями, по форме как листья липы, напоминающие сердце, но с острыми, как гарпуны, концами, вонзаются вам в руки и ноги, нанося до 1000 проколов на один квадратный дюйм, отчего вы буквально сгибаетесь пополам от боли, которая затем распространяется по всему телу и делается мучительной при любом изменении погоды.