Фумико Энти - Пологий склон

Митимаса проявил крайнее безразличие к внешности невесты, но, как только Томоэ обустроилась в доме, дал жене новое, более элегантное, на его взгляд, имя – Фудзиэ, уподобив дородную половину священной Фудзияме и продемонстрировав тем самым наличие своеобразного чувства юмора.

Фудзиэ была строга к детям, почтительна к супругу – господину и повелителю – и служила ему верой и правдой.

Когда Фудзиэ впервые посетила особняк в Готэнияме, Юкитомо оказал ей теплый прием. Но Томо и даже Сугэ моментально поняли: невестка ничем не заинтересовала господина Сиракаву. Бесценную Мию ему не мог заменить никто.

– Новая жена Митимасы – женщина твердых принципов и убеждений, не так ли? – как-то раз спросила Сугэ, сидя напротив Томо у хибати. На губах ее блуждала кривая двусмысленная улыбка, однако держалась она абсолютно спокойно.

– Да, я в этом уверена, – ответила Томо с такой же невозмутимостью и медленно раскурила свою длинную трубку. Томо никогда не забывала, что ей надо быть предельно сдержанной и осмотрительной. Она знала, что любое ее неосторожное высказывание будет моментально донесено до ушей хозяина, да еще в переиначенном виде, с искаженным смыслом.

– Она преподаватель домоводства, а значит, справится со своими обязанностями и сможет отлично вести хозяйство при меньших затратах. Да, нелегкие денечки ждут все семейство, – заметила Сугэ и постучала длинной трубкой по краю хибати.

Томо уловила в болтовне Сугэ скрытый намек на то, что раньше господин Сиракава выделял Мии на ее личные нужды и на хозяйство огромные суммы. Митимаса, естественно, не догадывался, что деньги, деликатесы, дорогие вещи сыпались на него как из рога изобилия не за красивые глаза, а в обмен на прелести супруги. Теперь же, когда в доме хозяйничает Фудзиэ, вряд ли господин Сиракава будет так же щедр, как раньше.

Юкитомо решил, что Рурико должна жить в его большом особняке. Грациозная девочка, чья привлекательность росла день ото дня, напоминала ему ушедшую Мию. Он смотрел на внучку, и в его душе оживал образ возлюбленной.

Сиракава знал, что девочка сильно отличается по характеру от матери. Не было в ней игривой фамильярности и манерности, она ни перед кем не заискивала и не хитрила. Рурико была удивительно простодушна. Она даже не осознавала, что красива, чарующе красива.

– Барышня Рурико так трогательно наивна, ну совсем еще ребенок, – с умилением говорила Сугэ своей хозяйке, намекая на то, что дочка по натуре ничуть не похожа на свою мать.

Рурико завоевала нежную привязанность деда, стала его любимицей, и это не вызывало ни малейшего беспокойства у Томо. Она постоянно думала о Такао и Рурико. Какое счастье, что этот прелестный, дивный цветок не наполнен ядом роковой обольстительности!

Время шло. Такао успешно сдал вступительные экзамены и записался на исторический факультет Токийского императорского университета.

Юноша по-прежнему жил с дедом и бабушкой в Готэнияме, в своей угловой комнате в пристройке. Каждый день рано утром он уезжал в студенческий городок, который располагался в районе Хонго.

Рурико окончила женский колледж. Теперь она изучала правила чайной церемонии и икебаны, а также брала уроки игры на фортепьяно.

Очень часто сводные брат и сестра вместе уезжали в Токио и вместе возвращались домой.

Однажды Такао вышел из трамвая и сразу же увидел ее. Она выходила из того же самого трамвая, только через переднюю дверь. На ней было узорчатое шелковое кимоно. В руках она держала цветы, завернутые в вощеную бумагу. Такао не стал окликать девушку, а молча последовал за ней. Он шел в трех шагах позади и не спускал с нее глаз.

– Барышня Сиракава! Я уверен, вы даже не догадываетесь, что молодой хозяин идет за вами следом! – Голос принадлежал Томосити, управляющему из дома Митимасы. Он стоял у ворот своего большого дома, одет был в форменную куртку, на синем воротнике которой белели два вышитых иероглифа: «Сиракава». Томосити с любопытством взирал на молодых людей.

– Что? В самом деле? – Рурико обернулась и увидела Такао, который смотрел на нее, прищурившись, словно свет слепил ему глаза.

– Ай, как нехорошо, молодой хозяин, – захихикал Томосити. – Вам повезло, что юная госпожа – ваша сестра. Другая бы могла рассердиться. Это неприлично: молча красться за привлекательной девушкой…

Судя по всему, Томосити крепко выпил: его глаза покраснели и как-то слишком подозрительно блестели. Вот будет здорово, если молодому хозяину понравится шутка, думал управляющий. Но Такао хранил молчание, и Томосити ретировался.

– Фу, какой же он противный, – раздраженно пробормотала Рурико. – Дедушке он нравится, а я терпеть его не могу. Представляешь, он всегда пристает на кухне к служанкам.

Рурико и ее мать по-разному относились к слугам, работникам и приказчикам из магазинов. Мия была с простым людом на дружеской ноге, что выдавало ее плебейское происхождение.

Такао ничего не ответил и молча зашагал рядом с сестрой.

На вершине холма Кагура две девочки-хангёку в шелковых кимоно с длинными рукавами играли в волан. За ними присматривала гейша постарше. Время близилось к полудню, но девушка была одета в яркий, многоцветный вечерний наряд. Одной рукой она чуть-чуть приподняла подол, из-под верхнего кимоно кокетливо выглянул край пестрого исподнего одеяния. И кимоно, и оби были отличного качества. Гейши этого квартала раньше таких не носили. В руке она держала большую ракетку, на которой был изображен известный актер Китиэмон из театра Кабуки. Такая ракетка на ярмарке Ягэмбори стоила не меньше двадцати иен.

В Европе четвертый год бушевала война. Экономика Японии набирала обороты, промышленные предприятия получали огромную прибыль от продаж боеприпасов и морских судов. Во всех сферах жизни наметилось оживление. В «веселых кварталах» наступили горячие деньки. Дома гейш процветали.

Ходили разные слухи. Рассказывали, что один судостроитель сказочно обогатился за одну ночь и подарил своей возлюбленной, бывшей гейше из Осаки, кимоно, расшитое настоящими бриллиантами. Если гейши второго и даже третьего ранга могли позволить себе такую роскошь, что уж тогда было говорить о высокопоставленных прелестницах?

Томо остановилась, залюбовавшись живописной группой. Как хороша была гейша в ярком одеянии! Нежная кожа, точеный профиль, волосы на лбу и на висках причесаны гладко, на затылке уложены в большой узел и перевязаны мягким шнуром…

Томо задумалась. В памяти всплывали образы прошлого, лица гейш из Симбаси. Двадцать лет назад госпожа Сиракава была знакома со многими обитательницами из чайных домиков. Юкитомо Сиракава занимал высокий пост в полицейском департаменте Токио. В дни приемов и праздничных торжеств в его официальную резиденцию для развлечения многочисленных гостей всегда приглашались гейши. С некоторыми из них Юкитомо поддерживал связь годами. Днем, в свободное от работы время, гейши часто навещали Томо. По такому случаю они облачались в строгие изысканные одежды из ткани в тонкую полоску и обязательно приносили госпоже Сиракаве в подарок лакомства и милые безделушки. Порой они приходили в сопровождении своих хозяек и старших служанок из чайных домиков. Гостьи были чрезвычайно милы в своих скромных, неброских кимоно: никакой вычурности, наряды только дозволенных цветов [52]. И были они совсем юными, не старше двадцати лет.