Крис Клив - Однажды на берегу океана

Чарли обхватил ногу Сары и с любопытством на нее посмотрел.

— Мамочка, — проговорил он, — почему Пчелке надо уходить, а?

— Это ненадолго, Бэтмен. Пока не уйдут солдаты.

Чарли подбоченился:

— Не хочу, чтоб Пчелка уходила.

— Ей нужно спрятаться, милый, — сказала Сара. — Ее не будет рядом с нами всего несколько минут.

— Зачем ей нужно спрятаться? — продолжил задавать вопросы Чарли.

Сара перевела взгляд на море. Такого тоскливого взгляда я у нее никогда не видела. Она ответила Чарли, но смотрела при этом на меня:

— Потому что мы еще сделали недостаточно для того, чтобы спасти ее, Чарли. Я думала, что сделали, но нам нужно сделать больше. И мы сделаем больше, милый. Обязательно сделаем. Мы ни за что не откажемся от Пчелки. Потому что теперь она член нашей семьи. И пока она не будет счастлива, пока ей ничто не будет угрожать, мы тоже не сможем быть счастливы.

Выслушав мать, Чарли оставил ее и цепко схватил мою ногу.

— Я хочу пойти с ней, — заявил он.

Сара покачала головой:

— Мне нужно, чтобы ты остался со мной и защищал меня, Бэтмен.

Чарли тряхнул головой. Все это ему явно не нравилось. Я бросила взгляд в ту сторону, откуда шли солдаты. Они были примерно в полумиле от нас. Они шли медленно, глядя то вправо, то влево, рассматривая лица людей на берегу. Иногда они останавливались и не шли дальше, пока кто-нибудь не показывал им документы. Я медленно кивнула:

— Спасибо тебе, Сара.

Я пошла к морю, к полосе влажного плотного песка, к набегающим волнам. Я посмотрела на подернутый дымкой горизонт, а потом вернула взгляд по темно-синему пространству океана к берегу, где синева распадалась на белые брызги, где последние тонкие полотнища воды пенились, шипели и впитывались в песок у моих ног. И я увидела, как здесь все заканчивается. Влажный песок у меня под ногами заставил меня вспомнить, как все было, когда те мужчины увели меня и Нкируку, и мне впервые стало страшно. Я окончательно проснулась. Я опустилась на колени и, набирая пригоршнями воду, умыла лицо и смочила волосы. Наконец я смогла мыслить более ясно. Потом я быстро зашагала по берегу туда, куда мне посоветовала уйти Сара. Добраться до этого места можно было за две-три минуты. От самых джунглей к воде тянулся скалистый гребень. Сначала он был высоким, как деревья, а потом становился все ниже и ниже, но все же у самой воды был высотой примерно три с половиной метра. Волны разбивались о камень, и белая пена разлеталась во все стороны. Скала отбрасывала тень, здесь было очень прохладно, и когда я прижалась спиной к камню, у меня по коже побежали мурашки. Возле скалы отдыхали местные женщины. Они сидели на плотном песке, прижавшись спиной к скале, а вокруг них играли дети. Они перепрыгивали через ноги матерей, выбегали из тени, смеялись и подталкивали друг дружку к белой пене волн, разбивающихся о край скалы.

Я села рядом с женщинами и улыбнулась им. Они заулыбались в ответ и заговорили на своем наречии, но я их не понимала. От женщин пахло потом и дымом костра. Я посмотрела в ту сторону, откуда ушла. Солдаты были уже близко. Женщины, сидевшие рядом со мной, тоже смотрели на солдат. Когда те приблизились к Саре на такое расстояние, что заметили цвет ее кожи, они ускорили шаг. Они остановились перед Сарой и Чарли. Сара стояла очень прямо и смотрела на солдат, уперев руки в бока. Мужчина — наверное, командир — шагнул вперед. Он был высокий, винтовка висела у него на плече дулом вверх. Он поскреб пятерней макушку. Мне было видно, что он улыбается. Он что-то сказал. Сара покачала головой. Тогда командир перестал улыбаться. Он закричал на Сару. Я слышала крики, но не разбирала слов. Сара снова покачала головой и заставила Чарли спрятаться позади нее. Местные женщины изумленно качали головой и что-то говорили, а дети продолжали играть у моря и не замечали, что происходит чуть дальше на берегу.

Командир снял с плеча винтовку и нацелил ее на Сару. Другие солдаты шагнули ближе и тоже приготовили свое оружие. Командир снова что-то прокричал. Сара покачала головой. Командир отвел винтовку назад, и я подумала, что он ударит Сару дулом по лицу, но тут Чарли сорвался с места и побежал по берегу к скале, у подножия которой я сидела рядом с местными женщинами. Он бежал, опустив голову, так что его бэтменский плащ развевался у него за спиной, и сначала солдаты хохотали, глядя ему вслед. Но командир не стал смеяться. Он что-то крикнул солдатам, и один из них поднял винтовку, развернулся и прицелился в Чарли. Женщины вокруг меня вскрикнули. Это был безумный, шокирующий звук. Сначала я подумала, что рядом со мной крикнула чайка, и я вскинула голову, чтобы увидеть эту чайку, но когда я снова посмотрела на бегущего по берегу Чарли, я увидела, как позади него фонтанчиком взлетел песок. Я сначала не поняла, что это такое, но потом услышала звук ружейного выстрела. И я тоже закричала. Солдат прижал винтовку к плечу и снова прицелился. И тогда я вскочила и побежала навстречу Чарли. Я бежала так быстро, что у меня стало жарко в груди. Я бежала и кричала солдатам: «Не стреляйте, не стреляйте, ВАМ НУЖНА Я!» Я мчалась, прищурив глаза и прикрывая лицо рукой от пули, которая могла быть пущена в меня. Я бежала, пригибаясь, словно собака, боящаяся удара хлыста, но пуля ко мне не летела. Командир выкрикнул какой-то приказ, и солдат опустил винтовку. Тогда все солдаты замерли, опустили руки и стали ждать.

Я перехватила Чарли на участке пляжа как раз посередине между скалой и солдатами. Я упала на колени и протянула к нему руки. Его глаза были полны страха. Я обняла его, взяла на руки и встала. Он прижался к моей груди и расплакался. Я ждала, что солдаты подойдут и уведут меня, но они не подходили. Командир стоял на месте и смотрел на нас с Чарли, и я увидела, как он забросил винтовку за плечо и снова почесал макушку. Я видела, как Сара стоит, закинув руки за голову. Она кричала и просила, чтобы ее отпустили, а один из солдат связывал ей руки.

Прошло некоторое время, и Чарли перестал плакать и поднял голову. Я немного приподняла его бэтменскую маску, чтобы увидеть его лицо, и он мне улыбнулся. А я улыбнулась ему в это мгновение, подаренное мне командиром солдат. Он дал мне на миг испытать чувство собственного достоинства, он подарил мне этот миг, как может сделать один человек для другого человека, и только потом он послал за мной своих людей. Вот она и наступила наконец — самая тихая часть вечера. Я улыбнулась Чарли и поняла, что теперь он будет свободен, хотя не буду свободна я. Вот так жизнь, теплившаяся во мне, теперь перейдет к нему и найдет в нем свой дом. Это было не грустное чувство. Я почувствовала, как мое сердце взлетает легко-легко, будто бабочка, и я подумала: да, так и есть, что-то сумело выжить во мне, что-то такое, чему больше не нужно убегать, потому что это дороже всех денег на свете, потому что его истинный дом, валюта мира — это жизнь. И не просто жизнь в этой стране или в той, а потаенное, непокорное сердце жизни. Я улыбалась Чарли и понимала, что надежды всего человеческого мира могут уместиться в одной душе. Это хороший прием. Он называется глобализация.