Эмилиян Станев - Будни и праздники
- Название:Будни и праздники
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эмилиян Станев - Будни и праздники краткое содержание
Появление в печати рассказов этого цикла ознаменовало начало литературной деятельности Эмилияна Станева. Большинство их посвящено жизни болгарской провинции или попыткам провинциала приспособиться к столичным условиям. В них ярко отразились быт, нравы, характерные особенности земляков Станева в Елене и Тырново, в художественно трансформированном виде запечатлены действительные события, свидетелем или участником которых был сам писатель.
Лучшие из этих рассказов Станев собрал в книге «Будни и праздники» (1945), давшей название всему циклу. В настоящем издании к обычно включаемым в этот цикл рассказам добавлены еще пять: «Идеи», «Бедняцкая радость», «Через реку», «Ревность» и «Крестьянки», при жизни писателя публиковавшиеся только в периодике.
Будни и праздники - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вспомнив все это, я старательно обшарил карманы и действительно обнаружил вексель — совершенно целый, хотя и довольно помятый…
Сама судьба вложила его в мои руки.
От волнения меня так затрясло, что я чуть не потерял сознание. Дрожа как в лихорадке, я выбежал на улицу. Первой моей мыслью было поскорей найти Конопитова, рассказать ему обо всем и попросить совета. Конопитова дома не оказалось. Тогда, не зная, где его искать, я бросился на бульвар в смутной надежде, что тот решил прогуляться по «Царю». [28] «Царь» — бытовое название бульвара Царя-освободителя. См. примеч. к с. 153.
По дороге я пытался обдумать план действий, но из этого ничего не вышло. Мысли путались от возбуждения. Насвистывая, я то ощупывал поскрипывающий в кармане вексель, то вытаскивал его, чтобы взглянуть на него лишний раз.
Так я прошел несколько улиц и очутился на бульваре. Широкая улица кишела заполнившими ее людьми. При виде этого черного муравейника сердце у меня неожиданно сжалось: и все-таки что я буду делать с векселем?
На первый взгляд, ответ напрашивался сам собой, но как только я принимался обдумывать подробности, возникало сразу несколько возможностей и ни одна из них меня не устраивала.
Можно было потребовать у хозяев денег или заставить их не брать с меня платы за квартиру, можно было их припугнуть, пригрозив, что передам их в руки властей, велеть им встать передо мной на колени и вообще помучить, но все это меня не удовлетворяло. Если взять деньги себе, как наверняка посоветовал бы Конопитов, то чем я буду лучше хозяев? Тем, что отлично сыграл роль дурачка, а потом воспользовался этим для вымогательства? А разве бесплатно жить у них в доме не то же самое? Брать их на испуг — низкая и злобная месть. Что еще? Оставалось только одно — отправиться в полицию…
Я ухватился за эту мысль, отчего волнение мое только усилилось.
«Да, надо идти туда, — думал я, воображая, как появлюсь перед полицейскими. — Эти люди совершают преступление, и в тюрьме им самое место…»
И я представлял себе, как их арестуют, как об этом напишут в газетах и все узнают, что они за люди.
Абсолютно неуверенный, что осмелюсь переступить порог полицейского участка, я направился к тому, что был поближе. Мимо прошла пара — дама с болонкой и господин в пальто из пушистой темно-коричневой ткани, какой я еще никогда не видел. Пряча подбородок в белый шелковый шарф, он поддерживал под руку даму, и вид у него был до того важный, что все уступали им дорогу. Ведь при одном взгляде на сытое красное лицо господина каждому становилось ясно, что уж он-то дорогу никому не уступит.
Я невольно сравнил эту пару с моими хозяевами и сразу же почувствовал знакомое отвращение.
Время от времени, здороваясь с такими же, как они, важными господами, дама кивала, а ее спутник широким жестом снимал шляпу. Мимо, разбрызгивая свет, проносились автомобили, цокали по мостовой упитанные кони полицейских. Глядя на все это, я понял, что ни за что на свете не решусь явиться в участок. Мне показалось, что и конные полицейские, и эти важно вышагивающие по бульвару и проносящиеся в автомобилях дамы и господа, и остальные прохожие — все они такие же воры и обманщики, как мои хозяева, что их большинство, а я одинок и бессилен, словно букашка.
Чем больше я думал об этом, тем сильней на меня давило что-то бесчеловечное, наглое и непреодолимое. Кто так устроил? Кто виноват в том, что жизнь грязна и лицемерна? Почему никто не накажет этих людей? Допустим, я даже явлюсь в участок и покажу вексель, разве мне поверят? Станут допрашивать: кто? какой? откуда?.. Потом придет хозяин, скажет, что я просто украл этот клочок бумаги, который и принадлежит-то не ему, а Качеву, и так повернет дело, что, чего доброго, я же окажусь в тюрьме… И все эти господа будут на его стороне, потому что все они тоже воры и обманщики…
Никогда в жизни я не испытывал таких мучений, такого отчаяния. Каждому юноше жизнь наносит по крайней мере один из подобных ударов. От них ум и душа или окончательно засыпают, или, наоборот, пробуждаются для правды.
Я больше не думал ни о своей ненависти к хозяевам, ни о желании отомстить им за все унижения — моя воля к борьбе была сломлена.
Я пошел домой, чувствуя себя таким одиноким, каким не был еще никогда в жизни. Проходя соседней с нами улочкой, я поравнялся с маленьким одноэтажным домиком. Судя по неоштукатуренным стенам, построили его совсем недавно. В одном из окон горел свет. За ним молодой мужчина играл с годовалым ребенком. Он высоко подкидывал малыша, тот взмахивал ручонками и громко — даже мне было слышно — смеялся от удовольствия и страха. Неподалеку виднелась люлька. Рядом с мужчиной остановилась молодая, скромно одетая женщина. Она что- то прибирала. Мужчина по-прежнему играл с ребенком и смеялся вместе с ним. Я смотрел на его простое, здоровое, сияющее радостной улыбкой лицо, и мне стало немножко легче. Любовь к этим людям переполняла мое сердце, и вдруг мне страшно захотелось войти в их бедный дом и обо всем рассказать. Сделать это я, разумеется, не посмел.
Но стоило мне подойти к дому, как ненависть к хозяевам вспыхнула с новой силой. Я вошел, хлопнув дверью, нарочно топал и кашлял как можно громче, надеясь спровоцировать хозяев на какую-нибудь выходку и получить возможность показать, насколько я их презираю. Но тем сейчас было не до меня. Вексель пропал, мечты рухнули, и это привело их в полное отчаяние.
В ту же ночь они узнали, куда подевался вексель.
* * *
Около полуночи меня разбудил шум шагов. В дверную щелку проникал свет. За стеной кто-то негромко и монотонно плакал — словно лилась струйка воды.
Сначала я подумал, что все это мне снится.
Тихий плач, как ножом, отрезало злобным мужским голосом:
— Не реви! Пошевели лучше мозгами!
Я встал и заглянул в замочную скважину.
Посреди комнаты, залитая тяжелым красным светом — с потолка спускался красный абажур — стояла, заливаясь слезами, наша служанка, босая, в одной рубашке. Плечи ее тряслись, детское тело содрогалось от усилий сдержать рыдания. Мокрое лицо то и дело искажалось мучительными конвульсиями. Она прижималась к открытой двери чуланчика, где обычно спала и откуда ее, видимо, только что вытащили. Перед ней среди безмолвно выстроившихся кресел сердито бегал хозяин. Добежав до угла, он остановился и бросил на девочку угрожающий взгляд. На нем не было ничего, кроме пижамы. Вероятно, не мог заснуть и в неутолимом стремлении любой ценой отыскать вексель вскочил и принялся терзать служанку.
— Как это не помнишь? Ты же подметала. Видела ты в прихожей какую-нибудь бумагу или нет? Отвечай!
— Не видела я… Не было там никакой бумаги… Я же говорила: госпожа послала меня купить лапши… и… велела… бросить мусор в печку…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: