Марк Фрейдкин - Опыты

Словом, всего сейчас уже не упомнишь, но в конце концов после того, как несчастная Вера М. неоднократно посетила множество различных должностных лиц, а я до такой степени набил руку, обливая себя грязью во всевозможных письменных заявлениях и устных беседах с ответственными работниками районного и городского исполнительных органов, что уже сам начал считать себя последним проходимцем и моральным уродом, мы в порядке исключения получили вожделенное разрешение, и Семен Маркович Фрейдкин прекратил свое существование и был заменен Степаном Васильевичем К. во всех относящихся к нему документах, кроме, впрочем, моего паспорта, где он фигурирует в своем первоначальном виде до сих пор, знаменуя торжество отвлеченной идеи над грубой действительностью и не неся, так сказать, никакой прикладной нагрузки, если не считать того, что благодаря ему я еще два года имел возможность безо всяких законных оснований не платить ненавистный мне налог за бездетность.

А между тем я к этому времени состоял уже в браке (не фиктивном, а самом что ни на есть настоящем) с упоминавшейся Мариной З., в каковой брак я вступил сразу же после расторжения фиктивного брака с Верой М.

Этот брак (с Мариной З.) имеет богатую предысторию, которая как бы обрамляет два мои предыдущих фиктивных брака. Генезис его восходит к тем золотым и, увы, уже таким далеким временам, когда я даже не состоял еще в фиктивном браке с Люсей С., а Марина З. (впрочем, тогда она звалась еще не Мариной З., а Мариной У.) являлась ученицей 9-го класса средней школы, между тем как я был уже изрядно потрепанным 24-летним старым хреном, успевшим испытать на своем веку много творческих и любовных неудач и не ждущим от жизни ничего хорошего.

Но, невзирая на почти десятилетнюю разницу в возрасте, наши отношения развивались очень бурно и вскоре зашли гораздо дальше, чем я предполагал вначале и чем предписывает строгая мораль. Кстати говоря, общественное мнение в лице инициативной группы актеров Московского поэтического театра (членами которого являлись и я, и Марина З.), и в первую очередь его руководитель (назовем его на всякий случай вымышленным именем Павел Вениаминович Х.) — в резкой и далеко выходящей за рамки корректности и доброжелательности форме осудили наше чувство, и мне пришлось в знак протеста покинуть родной коллектив, где я провел десять лучших лет жизни.

Следует признаться, что я, противно своим ожиданиям и обыкновениям, невероятно увлекся этим юным существом и уже совершенно не представлял себе дальнейшей жизни без нее. Тем не менее, поскольку ввиду чрезвычайной молодости Марины У. матримониальные планы (а таковые занимали важное место в наших мечтах о будущем) откладывались на неопределенное время, я не преминул, пока суд да дело, вступить в фиктивный брак с Люсей С., легкомысленно полагая, что это никак не помешает моим отношениям с Мариной У. Это и не помешало — помешало другое.

Год с лишним наш роман с Мариной У. протекал счастливо и более или менее безоблачно, хотя, конечно, столь юной и трепетной девице, каковой была тогда Марина У., приходилось иной раз не слишком сладко со мной, грубым и местами неотесанным мужланом, который не умел отказаться от целого ряда своих скотских привычек и не всегда уделял должное внимание ее душевным порывам и чистоте собственных ног.

И тут, как сейчас помню, 8 января 1979 года я по заданию журнала «Клуб и художественная самодеятельность», где недолго и вполне безуспешно подвизался в то время, уехал в командировку в город Городец Горьковской области. И когда я, истосковавшийся по своей голубке, через несколько дней вернулся обратно, это ветреное создание Марина У. (впрочем, к тому времени она по случаю получения паспорта и по настоянию своей матери сменила фамилию отца, с которым та уже давно была в разводе, на материнскую и звалась Мариной Ю.) объявила мне, что за неделю моего отсутствия полюбила одного нашего общего приятеля и, между прочим, тоже бывшего актера Московского поэтического театра (назовем его на всякий случай вымышленным именем Коля З.)

Надо ли говорить, в какое состояние повергло меня это сногсшибательное известие? Я был настолько потрясен ужасностью и, главное, абсолютной неожиданностью происшедшего, что, будучи обуреваем целым комплексом всевозможных отрицательных эмоций, уже не мог надлежащим образом отправлять свои служебные обязанности (я, кажется, работал тогда руководителем вокально-инструментального ансамбля в типографии издательства «Прейскурантиздат»). Поэтому, чтобы немного оправиться и в спокойной обстановке осмыслить случившееся, я лег в психбольницу № 4 им. Ганнушкина, где всегда находил приют и отдохновение в трудные минуты жизни. А пока я в привычном для себя обществе скорбных главою упивался своим горем и создавал шедевры трагедийной любовной лирики, Марина Ю. закончила 10-й класс средней школы и очень небольшое время спустя вышла замуж за упомянутого Колю З., чем снова опасно пошатнула мое уже начинавшее стабилизироваться после выхода из больницы душевное здоровье.

Причем надо сказать, что буквально за день до своего бракосочетания Марина Ю. встретилась со мной, и во время этого душераздирающего свидания я горячо умолял ее не совершать столь поспешного и необдуманного шага и со свойственной мне проницательностью и знанием жизни изобразил ей довольно точную картину наших дальнейших отношений.

А они развивались следующим образом: не миновал и год со дня ее свадьбы, как Марина Ю. (впрочем, она тогда уже, естественно, именовалась Мариной З.) не то чтобы осознала ошибочность своего решения, но по крайней мере поняла, что ее чувство ко мне сильнее, чем что бы то ни было другое, и возобновила (разумеется, не без некоторых усилий с моей стороны) прежние отношения со мной, отнюдь не расторгнув при этом своих брачных уз. И хотя мы оба были безумно счастливы, вновь, так сказать, обретя друг друга, этот период нашей жизни оставил у нас далеко не самые светлые воспоминания. Нас, конечно, невероятно угнетала двусмысленность и ложность нашего положения, необходимость лгать, встречаться тайком и т. д., словом, все то, что уже многократно описывалось в художественной литературе. При этом я, испытывая выраженную брезгливость к адюльтеру как таковому и совершенно не понимая причин его бытования в наше гуманное время эмансипации и общедоступного развода, а также будучи не вполне чужд такому низменному чувству, как ревность, настоятельно уговаривал Марину З. осуществить вышеуказанный развод с Колей З. и навсегда соединить свою молодую судьбу со мной, тем более я к тому времени уже расторг фиктивный брак с Люсей С. и был в этом отношении ничем не связан. В своих уговорах я особенно упирал на то, что сейчас это обойдется значительно меньшей кровью, чем потом, когда могут появиться дети со всеми вытекающими последствиями и осложнениями.