Виктор Пелевин - Ампир «В»

Он принялся диктовать:

– Отношение вампира к женщине – полная противоположность холодному человеческому цинизму. Оно соединяет в себе прагматичный рационализм и высокое рыцарство… Записал? Рационализм заключается в том, что вампир отбрасывает фальшивую и оскорбительную процедуру так называемого ухаживания, и сразу переходит к существу вопроса. А рыцарство заключается в том, что женщина освобождается от постыдной необходимости имитировать оргазм и всегда получает за секс деньги…

– Я не успеваю, – сказал я.

Локи дал мне дописать предложение.

– Существует пять принципов, – продолжал он, – которыми вампир руководствуется в своей личной жизни. Первый: вампир стремится к тому, чтобы акт любви следовал незамедлительно за знакомством. Второй: после акта любви знакомство с женщиной, как правило, прекращается. Третий: вампир платит женщине за услуги. Четвертый: вампир, как правило, не кусает женщину, с которой занимается любовью. Пятый и самый главный: вампир никогда не позволяет женщине имитировать оргазм…

– Я не понял, – сказал я, отрываясь от тетрадки, – вампир рыцарски освобождает женщину от необходимости имитировать оргазм? Или он запрещает ей это делать?

– Это одно и то же.

– То есть как?

Локи посмотрел на меня долгим взглядом.

– Рама, – сказал он проникновенно, – давай поговорим как мужчина с мужчиной.

– Давайте, – согласился я.

– Будем называть вещи своими именами. Совместный генитальный оргазм мужчины и женщины во время полового акта – прекрасный, но недостижимый идеал, наподобие коммунизма. Вампир всегда должен помнить, что женское любовное поведение экономически и социально мотивировано. Оно выковывалось веками, и несколько десятилетий формального равноправия ничего не способны здесь изменить.

– Вы все время говорите о теоретическом аспекте, – сказал я. – А можно узнать, что все это означает на практике?

– Можно. Если женщина после третьей фрикции начинает шумно дышать, закатывает глаза и ненатурально вскрикивает, это значит, что она ведет себя неискренне и работает над социальным проектом в то время, как ее партнер работает над биологическим. А когда лежащий рядом человек тайно работает над своим социальным проектом, вампиру следует быть настороже.

– Какую выгоду женщина может извлечь из имитации оргазма? – спросил я. – Я правда не понимаю.

– Не понимаешь, потому что думаешь как человек.

Этот упрек уже натер мне мозоль. Я виновато потупился.

– Объясняю, – сказал Локи назидательно. – Мы любим вовсе не тех, кто сделал нам что-то хорошее. Мы любим тех, кому сделали что-то хорошее мы сами. И чем больше хорошего мы им сделали, тем больше хотим сделать еще. Это психологический закон. Женщина уже много тысячелетий успешно на нем паразитирует. Она убеждает вампира, будто испытывает непрерывные множественные оргазмы, чтобы вампир поверил, что сделал ее счастливой – и захотел сделать еще счастливее. Разве не понятно? Речь идет об инвестициях. Чем шумнее женщина сопит и ахает, тем больший объем средств она пытается освоить. А это надо пресекать в зародыше.

Я вспомнил, что Митра предупреждал меня о завесе лицемерия вокруг секс-маскировки вампира. И все-таки, из чистого хулиганства, решил возразить:

– Мне кажется…

Но Локи уже устал от моей несговорчивости.

– Для особо тупых, – перебил он, повысив голос, – говорят совсем просто. Не позволяйте женщине имитировать оргазм, ибо это ее первый шаг к тому, чтобы забрать ваши денежки! Теперь ясно?

Я испуганно кивнул.

– Если с самого начала пресечь имитацию оргазма, – продолжал Локи, – в отношениях с женщиной становится возможна человечность. А вампиры – гуманные существа, и их цель именно в этом… Записал?

– Записал, – ответил я. – А почему вампир обязательно платит женщине за услуги?

– Потому что бесплатный секс бывает только в мышеловке, – ответил Локи. – Это, кстати, тоже запиши.

Дописав предложение, я поставил в тетрадке жирную точку.

– Хорошо, – сказал Локи, – теоретическая часть закончена.

Раскрыв саквояж, он вынул из него сверток телесного цвета и голубой газовый баллон. Баллон кончался коротким резиновым шлангом. Прищелкнув шланг к резиновому свертку, Локи повернул черный рычажок. Я услышал громкое шипение, и сверток за несколько секунд развернулся и набух, превратившись в потасканную надувную женщину со свалявшимися соломенными волосами.

У нее были широко открытые синие глаза с густыми ресницами и на все готовый алый рот с круглой дырой посередине. Локи надул ее с избыточным давлением, отчего она казалась толстухой. Видимо, с ее помощью обучалось не одно поколение вампиров – ее покрывали многослойные потеки и темные пятна, похожие на отпечатки подошв. Еще на ней было множество надписей вроде тех, что делают на парте школьники. Среди них выделялось крупно написанное на бедре двустишие, которое, судя по следам на резине, многократно пытались стереть, но так и не смогли:

Заметив, что я гляжу на бедро со стихотворением, Локи повернул женщину так, чтобы надпись была не видна.

– Переходим к практическим методам, – сказал он.

– Э-э-э… В каком смысле?

– В прямом.

Он встал на колени перед резиновой женщиной и повернулся ко мне. В его руках появилась конфета смерти. Он развернул бумажку и бросил леденец в рот.

– Столкнувшись с проблемой, о которой я говорил, – сказал он, – вампиры не стали изобретать велосипед. Они используют свою технику рукопашной борьбы – именно по этой причине, кстати, искусства боя и любви объединены в один курс. Присущий вампирам гуманизм проявляется в том, что для пресечения имитации оргазма они используют только те приемы, которые не способны причинить вреда здоровью партнерши…

Локи склонился над резиновой женщиной, уперся локтями в пол, и его лицо потемнело от прилива красной жидкости (мне пришло в голову, что такой же эффект дала бы внезапно охватившая его страсть).

Вдруг он ловко приподнялся и двинул куклу правым коленом в бок. Затем повторил тот же прием другой ногой. Затем ткнул ее локтем в середину живота. Затем ударил пальцем в основание шеи. Затем шлепнул ладонями по ушам…

Это было странное, жуткое зрелище: высокий худой человек в черном лежал на резиновой женщине и быстро, но не особенно сильно молотил ее руками и ногами… Движения Локи были чрезвычайно профессиональны и даже артистичны – наверно, он мог бы выступать с этим номером в каком-нибудь сюрреалистическом театре. И все же мне показалось, что он вкладывает в свои удары немного больше эмоций, чем требует процесс обучения.

– Скажите, – спросил я неожиданно для себя, – вы любили когда-нибудь?