Роман Грачев - Вокзал для одного. Волшебству конец

Двери их квартир почти смыкались. Вы знаете эти старые дома, построенные по велению Хрущева для ютящихся в трущобах многодетных семей – тесные лестничные площадки, тонкие стены, сжатый до размеров кукольного домика мир простых советских граждан. Братишка купил эту квартиру по дешевке, чтобы хоть куда-то вложить стремительно теряющую вес наличность. Он тогда жил с одной очень милой девушкой. Расписываться не спешили – принюхивались друг к другу, как мартовские кошки при первом знакомстве, потому на большие хоромы не замахивались. Недвижимость все равно дорожала, никуда бы она, милая, через год-два не делась.

Одного братец не учел: покупая квартиру, ты приобретаешь не только стены, полы, санузел и вид за окном. Ты приобретаешь соседей. А это уже отдельная песня.

К двум соседям на лестничной площадке Слава не имел ни малейших претензий. В крайней слева квартире проживала молодая семья с двумя очаровательными мальчишками, оглашавшими подъезд радостным криком; в ближайшей квартире слева обитал молчаливый пенсионер с густыми усами и очками в старомодной толстой оправе. Поговаривали, что он схоронил двух жен, начал прицениваться к третьей, но подвело здоровье; теперь коротал остаток жизни в одиночку, попивая вечерами разливное пиво и играя в карты с приятелями за столиком во дворе.

Встречаясь на площадке, соседи иногда коротко переговаривались друг с другом, обменивались мнениями относительно погоды и положения местной хоккейной команды в розыгрыше Континентальной лиги и расходились вполне довольные друг другом.

Иное дело – четвертая дверь, крайняя справа. За ней таилось Чистое Зло.

Женщине было на вид лет пятьдесят пять – шестьдесят (встречал ее Славка редко и точнее сказать не мог). По имени ее никто не называл, квитанции из почтового ящика никогда не торчали фамилией наружу, потому что ящик свой дамочка держала запертым на надежный замок. Когда она выходила на площадку, хозяева соседних квартир замирали на полпути, чтобы не сталкиваться на лестнице, особенно если она выносила мусор. О, сколько всего можно услышать от нее, когда она несет мусорный пакет! Случись этой речи попасть в телевизионный эфир, каждое второе слово пришлось бы перекрывать «бипом»:

– Сукины дети, все сдохните, твари, одна я останусь, потому что моя вера истинна, а ваша, суки поганые, от сатаны!!!… И крестик у меня настоящий, а у вас фуфло… сдохните, поганцы, дерьмо жрать будете!!!….

Ну и так далее. Уверяю вас, я привел очень отредактированный вариант .

Когда Славик услышал нечто подобное впервые через стенку в своей собственной спальне, он подумал, что соседка говорит с кем-то по телефону.

– Во дает! – удивился он. – Я и слов-то таких не знаю.

– Вообще-то уже двенадцать часов ночи, – согласилась его девушка. – Ты не хочешь что-то сделать с этим?

Конечно, Славик хотел «что-то сделать», но встречаться с женщиной, превращавшейся по ночам в ведьму, не торопился. Впрочем, и падать в грязь лицом перед своей любимой тоже не стоило, благо жизнь предоставит еще достаточно шансов.

Утром по дороге на работу он остановился у соседской двери. Прислушался. Кто-то суетился в одной из комнат. Славик нажал кнопку звонка.

Ничего не произошло. Звонок не работал. Славик еще дважды проверил точность своих выводов, а потом постучал – негромко, но настойчиво. За дверью послышалось невнятное бормотание. Славик, преодолев природную застенчивость, приложил ухо к двери.

Он услышал каждое ее слово… и волосы на голове стали медленно приподниматься, словно шерсть наэлектризованного кота, а яйца превратились в два кусочка льда. Славке стало очень страшно.

Кто бы ни предположил впервые, что за дверью номер 56 прячется Чистое Зло, он и не представлял, насколько оказался прав…

…Тамара прячется за косяком коридора и смотрит на дверь. Струйка пота течет по виску, сползает на щеку. Волосы всклокочены, словно пакля у старой куклы. Ресницы дрожат. Правая рука медленно опускается по животу, пальцы обхватывают промежность под тонкими трусами. Ей страшно… но она возбуждена.

Один из приспешников сатаны снова прячется за дверью. Выбрал самое удобное время – раннее утро, когда заря занимается на востоке. Он хочет застать ее врасплох, во всей красе, хочет совокупиться с нею, покрыть позором, поглотить ее невинную душу, пока она еще не проснулась, пока она тепла и податлива… мерзавец. Но он и не догадывается, что она всегда готова встретить непрошеного гостя и дать ему достойный отпор. Она всегда начеку, всегда наготове, будьте спокойны, сатанинские отродья.

Тамара делает несколько шагов к двери. Проклятые деревянные половицы отчаянно скрипят. Дом старый, гнилой и пахучий. Все здесь служит нечистому – и ссохшийся пол, и вечно гудящие трубы на кухне, и журчащий бачок в туалете, и даже неумолкающая радиоточка, висящая над холодильником. Неистребимое бормотание радио сводит ее с ума днем и ночью: мужской голос говорит, говорит и говорит. Голос его, сначала приятный и обволакивающий, спустя несколько минут после начала вещания становится визгливым, затем падает вниз до баритона. Он вползает в ее внутренности, он щекочет ее, этот паршивец из радиоточки, прихвостень сатаны, он чертовски сексуален и соблазнителен, и иногда ей кажется, что она готова продать свою дешевенькую душонку ради одного мгновения совокупления с обладателем бархатного голоса… но похмелье наступает так же неотвратимо, как утро на востоке. Сколько она ни пыталась выключить приемник – небольшой пластиковый кругляш, вставленный прямо в розетку и уже покрытый десятилетним слоем пыли и сала – но у нее ничего не вышло. Он продолжал говорить, причем время общения выбирал по собственному усмотрению. Он мог включиться посреди ночи, когда никаких программ нет и в помине, мог ни с того ни с сего заговорить с ней утром, когда она собиралась на работу, а иногда после недельного молчания вдруг принимался вопить в воскресный полдень по время молитвы… Судя по всему, ему очень не нравились молитвы Тамары, он сразу заходился в отчаянном визге, едва она произносила «отче наш, иже еси на небеси, да приидет царствие твое»…

Одно радует – телевизор уже несколько недель ничего не показывает. Она перекусила провода ножницами, едва не получив удар током. Если бы она этого не сделала, телевизор свел бы ее в могилу раньше, чем она успела наказать приспешников сатаны, окруживших ее маленькую квартиру.

Она подкрадывается еще ближе к двери. Чудовище прячется за тонкой деревянной перегородкой, тянет руку к кнопке звонка. Ничего не получится, выблядок, звонок тоже не работает, ха-ха… здесь ничего не работает. Хочешь повеселиться со мной – выламывай дверь.