Шон Макбрайд - Зелень. Трава. Благодать.

— Бобби Джеймс, поправь галстук, — говорит она.

— Выкуси, мам, — отвечает ей он.

Она тут же кидается на него, но друзья жениха успевают ее удержать.

— Мне бы очень не хотелось прерывать веселье, — говорю я им, — но святой отец просит всех убраться с газона.

— Хочешь сфотографироваться вместе со всеми? — спрашивает миссис Джеймс — единственная из всех, кто обратил на меня хоть какое-то внимание.

— А, ладно, хрен с ним, давайте, — быстро соглашаюсь я. Всегда готов украсить собой любую фотографию.

Свидетель поднимает меня за лодыжки вверх тормашками и держит слегка на отлете, словно рыбак, поймавший здоровенную, но странную рыбину, у которой вся передняя часть туловища закрыта робой католического служки. Миссис Джеймс щелкает кадр. Все смеются, глядя, как меня роняют на землю, и я тут же начинаю причесываться. Для следующего кадра я надеваю вуаль Джинни — она такая мягкая — и позирую вдвоем с Эйсом. Следующий кадр: Бобби Джеймс замахивается на меня распятьем для процессии, которое он только что вырвал из рук у Гарри. Потом, коль скоро я все равно уже валяюсь на земле, кто-то кидает мне пустую бутылку из-под алтарного вина, и я изображаю из себя мертвецки пьяного. Затем подружки невесты окружают нас с Бобби Джеймсом и принимаются зацеловывать разом со всех сторон. Грейс при виде этого неистово кидается на меня с кулаками, потом я надеваю пиджак Эйса, а она — вуаль Джинни, и в таком виде мы с ней фотографируемся. Святой отец высылает Гарри, чтобы он довел до конца начатое мной дело. Для завершающего снимка вся свадебная свита, плюс еще я, Грейс и Гарри, вместе встают в одну большую пирамиду. В конечном итоге к нам с улыбкой подходит сам святой отец и, после кадра, где он стоит в обнимку с девчонками, велит всем убираться с газона, отвешивает нам с Гарри по подзатыльнику, а затем за уши ведет нас к церковным ступеням. Сюда же Сесилия приволокла всю остальную нашу семью, чтобы выразить почтение святому отцу.

— Эй, святой отец, отличная служба, — говорит она.

— Привет, Сесилия, так уж прям и отличная? — улыбается он ей в ответ. — Привет, Фрэн, — приветствует он Фрэнсиса Младшего. — Что-то не больно тебя сегодня было заметно во время службы.

— Это потому, что меня на ней вообще не было, — грубо и нервно отвечает ему Фрэнсис Младший.

— Тогда все ясно, — снова улыбается святой отец. — Привет, Фрэнни.

— Как поживаете, святой отец? — отзывается Фрэнни.

— Тебя я видел на мессе, но ты все время стоял сзади, а после причастия так вообще пулей вылетел за дверь.

— А я и не отрицаю, святой отец, — говорит Фрэнни. — Только не принимайте, пожалуйста, на свой счет.

— Не будь я при исполнении, сам бы ушел еще раньше, — говорит святой отец. — Очень рад вас обоих здесь видеть. Я уже выучил всех Тухи до одного и успел стать вашим большим почитателем, — добавляет он, пялясь на сиськи Сесилии.

— Что, даже моим, святой отец? — спрашивает Сес. — Вы же говорили, что я как заноза в заднице.

— Такого я про вас не говорил, мисс Тухи.

— Нет, говорили, — возражает ему Сес. — Вы про меня это сказали в прошлом году сестре Томас Дороти, после того как рассказывали нам на уроке, что такое крещение. Вы сказали, что некрещеные младенцы, когда умирают, не могут попасть в рай и им приходится ждать в чистилище. А я сказала, что такого не может быть. Я спросила у вас, что же это за Бог такой, который заставляет детей сидеть и ждать в приемной только из-за того, что священник не сказал над ними пару латинских фраз и не пополоскал в воде, где они запросто могли утонуть? А потом я спросила: а что, если кто-нибудь говорил по-латыни на улице во время дождя, а ребенок весь промок, простудился и умер? Тогда он будет считаться крещеным или нет? И есть ли в раю специальные нянечки, чтобы ухаживать за грудными детьми? И разве не достаточное им наказание, если они умирают одни, без папы и мамы? Вы так мне и не ответили. Вместо этого вы отдали мел сестре Дороти, обозвали меня занозой в заднице и вышли вон из класса. Помните?

— Да куда уж мне, — говорит святой отец и улыбается моим родителям. — Я помню тот урок и что ты завалила меня кучей вопросов, только и всего. Ваши родители должны вами гордиться, Тухи. Вы все очень способные дети. Сестры как-то говорили мне, что Генри — самый умный ребенок из всех, кто у них когда-либо учился. Стивен — тот тоже не промах. Кстати, где он — что-то не видно его сегодня?

— Стивен? — переспрашивает Фрэнсис Младший, удивившись, что святой отец о нем заговорил.

— Да, Стивен, — повторяет святой отец. — Он что, все так же продолжает пить, Сесилия?

Фрэнсис Младший шлепает себя ладонью по лбу.

— Да, — отвечает она. — Вчера заявился пьяный и с разбитой головой после какой-то драки.

— А, верно, — говорит святой отец. — Вчера вечером на спортплощадке действительно была драка.

— Вот-вот, — говорит Сесилия. — Наверное, об этом он и пытался нам вчера рассказать.

— Что значит — пытался? — спрашивает святой отец. — То есть как это понимать — пытался?

— Ну, он начал было обо всем рассказывать, — говорит Сесилия, — но…

— …был так пьян, что двух слов связать не мог, — заканчивает за нее Фрэнсис Младший.

— Как ты относишься к тому, что он столько пьет, Фрэн? — спрашивает святой отец.

— Меня это просто в жопу бесит, святой отец, — отвечает Фрэнсис Младший. — Прошу прощения за «жопу».

— Ничего. Я сам матерюсь как сапожник. А даете ли вы ему каким-либо образом понять, что вас это в жопу бесит?

— Да, конечно, — отвечает Фрэнсис Младший, понемногу начиная дергаться.

— И каким же?

— Так и говорю ему все прямо в лицо, святой отец.

— Вы когда-нибудь били его?

— А что, если и так? Он уже взрослый.

— Взрослый? В самом деле? Когда вы говорите ему все прямо в лицо, как реагируют на это остальные домочадцы?

— Пожалуй, все по-разному, — говорит Фрэнсис Младший. — Послушайте, святой отец, парню ведь нужна помощь.

— Знаю.

— Я не из тех, кто отворачивается, когда кто-то близкий нуждается в помощи.

— Это заслуживает уважения, — говорит святой отец. — Ну и как — срабатывает? А как у вас дела с Сесилией?

— Слушайте, святой отец, я, конечно, понимаю, что у вас воротничок и все в этом духе, но не лезьте не в свое дело.

— О’кей, тогда забудем о том, что я спросил про вас с Сесилией, — говорит святой отец, а сам не отрываясь смотрит Фрэнсису Младшему прямо в глаза; тот тоже смотрит ему прямо в глаза, но теперь, когда святой отец заговорил о семье, уже не так уверенно, как раньше. — Давайте вернемся к Стивену. Мне бы очень хотелось помочь и ему, и вам.

— Помочь хотелось, да? Тогда вон он там. Позовите его сюда — и дело с концом, — огрызается Фрэнсис Младший.

— Хорошо, почему бы и нет, — говорит святой отец. — Стивен Тухи. Подойди сюда, сын мой.