Эсфирь Коблер - Чичиков.ру

– Мне, многоуважаемый, – он взглянул на бейджик, – э… Николай Владиславович, – просто необходимо сейчас с мэром переговорить.

– Извините, – очнувшись, твердо ответил вышколенный секретарь, – Петр Алексеевич в данный момент занят. Запишитесь в порядке очереди на прием.

– Видите ли, я очень занят, – сделав сокрушенное лицо, ответил Чичиков, – но Вы не беспокойтесь. Вы скажите начальству, что приехал Павел Иванович Чичиков из Москвы с деловым предложением. – И Павел Иванович так внимательно и внушительно посмотрел на секретаря, что тот, сам не зная как, вдруг испарился и оказался у стола градоначальника.

– Простите, Петр Алексеевич, – чуть прошептал Молчалин, никогда без вызова или без предупреждения раньше в кабинет не входивший, – простите, но там какой-то господин из Москвы, утверждает, что с деловым предложением… из Москвы… и настойчиво просит о встрече. Простите, что я взял на себя смелость…

– Да уж, Молчалин, осмелел ты. Что за птица? – и мэр поднял глаза на своего секретаря.

Был он человеком спортивным, подтянутым, о здоровье заботился. Вот и сейчас только вышел из тайной комнатки, где у него тренажеры стояли. Оттого был вполне благодушен.

– Как выглядит?

– Вполне прилично, как должно, да машина… , – и он кивнул в сторону окна.

– Да?… ну что ж, проси. Кто их знает, этих столичных деятелей.

Молчалин тут же испарился. И, как по мановению волшебной палочки, на том же самом месте появился Павел Иванович Чичиков, во всем блеске и красе. Он внимательно посмотрел на градоначальника и встретил такой же внимательный взгляд.

Петр Алексеевич – роста выше среднего, лысоват, грубоват, одет хорошо, пожалуй, что и моднее, и дороже Чичикова, но взгляд имел резкий, глазами так и буравил вошедшего.

– Рад познакомиться, – ничуть не смутившись под начальственным взглядом, почти пропел Павел Иванович, – очень рад.

А сам еще внимательнее присмотрелся к начальственному лицу.

– Нет, – подумал Чичиков, – на электронные торги его не раскрутишь, – старой формации господин.

– Здравствуйте. Чему обязан? – сухо спросил Жмуровский, уловив изучающий взгляд. – Присаживайтесь. Я слушаю Вас.

– Что ж, люблю, когда вот так, прямо к делу.

– К делу, к делу.

Петр Алексеевич не любил никаких дел. Ему все хотелось, чтобы подчиненные сами догадывались, какие нынче дела. По большей части так и случалось. Градоначальник предпочитал разводить пчел и большую часть времени пропадал на пасеке. С Москвы, так сказать, пример брал.

– К делу, так к делу. Ну, вот так прямо не получится.

–Это отчего же?

– Предложение у меня не хитрое, но очень прибыльное. Однако все зависит от того, с какими людьми я дело иметь буду. Мне бы с высшим, так сказать, самым высшим светом в вашем городе познакомиться надо. Тогда и дело изложу.

Петр Алексеевич внимательно и насмешливо осмотрел незнакомца: сдурел что ли, так с ним разговаривать, или что-то там, в столицах новенькое напридумали? Еще раз осмыслил услышанное. А вслух сказал.

– Ну что ж, хорошо. Сегодня у меня, знаете ли, как раз небольшой прием. Для своих только. Вы подъезжайте часам к восьми, я вас и представлю.

На том и распрощалис.

– Что еще за штучка столичная, – недоумевал градоначальник, – что ему от нас надо?

Тотчас вызвал он Молчалина к себе.

– Узнай, пожалуйста, какой черт его принес. Кто таков, зачем пожаловал?

– Справочку изволите?

– Справочку, справочку!

Через полчаса лежала на столе у Петра Алексеевича справочка, где было изложено все, что только известно о Павле Ивановиче Чичикове. А известно было немного.

Павел Иванович служил на таможне в Москве. Уволился, правда, по собственному желанию, но тогда, когда начались на таможне проверки и посадки. Он сам ни в чем уличен не был, но осталась пара крупных нераскрытых дел. Одно – когда огромная партия итальянской мебели была записана как наша, российская, из Тмутаракани пришедшая. Разница в оплате исчислялась сотнями тысяч долларов, но организаторов аферы так и не нашли, хотя должно было их иметься не меньше десятка, чтобы такое провернуть.

Вторая – это когда состав с черной, уже в банки расфасованной черной икрой загнали на запасной путь, списали как испортившуюся и быстренько развезли по Московским магазинам. За границу она так и не попала. Отправители понесли колоссальные убытки и разорились, кто-то на этой афере погрел руки, хорошо погрел. Списали все на начальника таможни (кто ж еще такое мог провернуть!) и, хотя он клялся, что ни сном, ни духом, припаяли ему десяток лет колонии, которые он и отбывал в настоящее время.

Павел Иванович же ни в чем замечен не был, но существовал как бы в небытии. Дома не имел, зарегистрирован был в глухой подмосковной деревне, женой и детьми не обременен. Носится по свету, как перекати поле.

– Занесла же его нелегкая к нам, – подумал мэр и велел Молчалину внимательно за Чичиковым наблюдать.

– Ты, Николашка, с него глаз не спускай!

– Как скажете, Петр Алексеевич. Все понятно. – И Молчалин испарился, оставив мэра в глубокой задумчивости.

К восьми часам начали съезжаться гости. Минут через пятнадцать, выдержав паузу хорошего тона, появился и Чичиков, которого Петр Алексеевич представлял так:

– Павел Иванович Чичиков, наш гость из Москвы, – говорил он, – и смотрел многозначительно на своих подчиненных. А те уж смекали, как вести себя с московским гостем.

Народ постепенно собирался в небольшом зале. На мужчинах прекрасно сидели новые, с иголочки, костюмы, дамы… О, дамы блистали парижскими туалетами, золотом, бриллиантами, которыми были усыпаны чуть ли ни с ног до головы, так что в глазах рябило от сверкания и блеска.

Первым подскочил к Павлу Ивановичу Молчалин, крепко подхватил под руку и повел с гостями знакомить.

– Господин Манилов – начальник департамента образования и культуры (приятнейший человек лет сорока, совершенно современный – вежливый и умный взяточник со стажем, с манерами сладкими и, можно сказать, изысканными). Он сразу сказал:

– Очень, очень рад знакомству. Приезжайте в гости. Мы тут все скученно живем в одном поселочке, за городом. Будем рады, – и сладко улыбнулся, не улыбнуться в ответ было невозможно. Только отойдя от него, отчего-то захотелось Чичикову руки вымыть, будто в патоке завяз.

Затем сам представился начальник дорожного департамента господин Собакевич. Руку так пожал Павлу Ивановичу, что тот чуть не вскрикнул от боли.

Человек неопределенной профессии, господин Ноздрев, повел его сразу в покер перекинуться, еле отбоярился Чичиков, проиграв немного денег.

Но вот каким-то отдаленным видением промелькнула дочь градоначальника. Стройная, с нежным округлым личиком и огромными синими глазами (чисто ангел – умиленно подумал Чичиков), одетая с той изысканной простотой, которая и была на самом деле диктатом настоящей европейской моды: длинная вишневая юбка и короткая белая кофта подчеркивали прекрасную фигуру. Все того высшего качества, что знающий человек только порадоваться мог и этой дивной фигуре, и наряду, ее облегавшему. Одно золотое колечко с небольшим бриллиантом увидел Чичиков, поцеловав протянутую ручку. Больше никакие украшения не сверкали на ней, не выделялась она, как елка на новый год. И запах духов был тонкий, но дурманящий, и испарилась она тотчас, как познакомилась с Чичиковым. Тот так и остался стоять, глядя ей вслед.