Мишель Фейбер - Дождь прольется вдруг и другие рассказы

В ноябре мисс Пышка и мисс Спичка стали беглянками (если так можно назвать людей, которые с трудом передвигаются). Они скрывались от новой угрозы, нависшей над ними, словно хоботок муравьеда, — госпитализации. Подруг постоянно терзали страхи, поскольку в любой момент мог заявиться социальный работник и «постановить», что им нельзя жить без присмотра.

Изменения теперь проистекали достаточно быстро, и девушки полностью зависели друг от друга. Мисс Спичку приходилось кормить во сне, поскольку один запах еды вызывал у нее рвотные судороги. Теплый овощной суп, осторожно заливавшийся в рот среди ночи, снабжал ее организм питательными веществами и не давал умереть от истощения. Правда, мисс Спичка немедленно просыпалась, кашляла и отплевывалась, ее осоловелые глаза глядели на подругу с гневом и возмущением.

Вскоре мисс Спичке стало казаться, что все ее тело состоит из нескольких тысяч протеинов, витаминов и минералов, и она физически ощущала, как они блуждают по внутренним органам и как их число все больше и больше тает.

Днем мисс Спичка ходила в бакалейную лавку на углу. Пособия по безработице хронически не хватало на еду, поэтому подруги продали все, что имелось в доме, кроме кровати, подушек и посуды. И все равно приходилось всячески урезать рацион и питаться исключительно порошковым супом, картошкой, рисом и овсянкой. Прочие продукты съедались слишком быстро, а пользы от них не было никакой, тем более что таскать продукты приходилось таящей на глазах мисс Спичке.

25 числа мисс Спичка потеряла сознание в магазине и сломала два ребра, упав на руки бакалейщику, бросившемуся ее ловить. Несмотря на травму, она порывалась подняться на ноги, но снова лишилась чувств, и ее срочно отправили в больницу.

Несколько часов спустя соседи, не вынеся истошных воплей мисс Пышки, требующей еды, вызвали полицию. В итоге мисс Пышка очутилась в другой больнице.

И врачи, и младший персонал отнеслись к мисс Спичке с сочувствием:

— Не беспокойтесь, дорогая. Скоро будете как огурчик.

Или:

— Элеонора, вы совсем о себе не заботились.

Но минуло несколько дней, и она услышала — правда, краем уха — совсем другие речи:

— Прогрессирующая липодистрофия.

— Гипофизарная кахексия.

— Эта чертовка что-то принимает, внутривенный раствор проходит сквозь организм, не усваиваясь. Проверьте ее тумбочку.

С мисс Пышкой в больнице никто не пытался разговаривать, поскольку природу ее заболевания определили не как физиологическую, а как психическую. Впрочем, она все равно мало что понимала — уши у нее распухли и смахивали на небольшие пудинги. И, разумеется, она не могла слышать недоуменных докторов, обсуждающих ее диагноз и методы лечения:

— Синдром Прадера-Вилли.

— Гландулярная дистрофия.

— Зашить ей желудок.

— Укоротить кишечник.

— Усилить разгрузочную диету.

— Опухоль надпочечника.

— Я склоняюсь к болезни Кушинга.

У мисс Пышки и на уме и на языке было единственное.

— Покормите меня! — кричала она. — Есть хочу!

Из-за того, что жир в горле давил на голосовые связки, голос девушки походил на хриплое блеянье.

— Вы уже получили свою тысячу калорий, — рявкала сестра. — На завтрак.

— Убейте меня! — всхлипывала мисс Пышка. — Я хочу умереть!

— Не говорите глупостей, мисс Пышка, — злилась сестра.

Как и все, она питала отвращение к пациентке из тринадцатой палаты, но по долгу службы притворялась, что считает ее капризной и надоедливой — вдруг та устыдится и пойдет на поправку.

25 декабря мисс Пышка лежала на койке — точнее, на двух составленных вместе койках в психо-гериатрическом отделении какой-то захолустной больницы. Она была совершенно голая — не потому, что постоянно задыхалась, а потому, что на нее не налезала ни одна ночная рубашка. Никто не оплачивал мисс Пышке пребывание в больнице — с какой стати шить ей рубашку на заказ.

Мисс Пышку лечили от суицидального синдрома, развившегося на маниакальной почве: она вбила себе в голову, что ни строгие диеты, ни экспериментальные препараты не остановят процесса ожирения. В запиравшейся на замок палате запрещалось держать продукты и острые предметы. Собственно, здесь не было ничего, кроме коек и голой лампочки под потолком.

Похороненный в дрожащей жировой массе, страждущий дух мисс Пышки оставался способен лишь на упрямую ярость.

— Мне… нужна… еда-а-а! — пискляво канючила она.

— Животное! — возмутилась однажды санитарка, брезгливо убирая экскременты, размазанные по постели. Тоненькая, изящная фигурка девушки содрогалась от гадливости.

— Грязнуха, — ругались санитарки. — Корова.

А мисс Пышка лежала и мечтала о еде. Томительные часы ожидания нарушали лишь приступы удушья, мигрень, грудная жаба, синусит и тромбоз. Доктора держали пари, какая из болезней доконает их пациентку. Большинство склонялось к тромбозу. Мисс Пышка узнала, какой исход ей пророчат, когда один из врачей, стоя на коленях, осматривал ее распухшие ноги. От мужчины сильно пахло лосьоном после бритья, который мисс Пышка когда-то рекламировала. Быть может, он купил этот лосьон, прельстившись ее взглядом, чуть припухшими губами, ложбинкой на декольтированной груди. Но все это было давным-давно, а теперь рядом с ней он выглядел карликом, и этот карлик предрекал ей скорую смерть от тромбоза. Но мисс Пышка никак не отреагировала на слова доктора, поскольку твердо знала, что умрет вовсе не от тромбоза или какой-то другой болезни, а из-за своего уникального состояния. Призрак смерти являлся ей в те минуты, когда она поглощала пищу, и она сознавала, что еда, которую столь вожделел ее организм, рано или поздно сведет ее в могилу.

Мисс Спичка тихо угасала в городской клинике для раковых больных. Но в рождественскую ночь, воспользовавшись общей кутерьмой по случаю рождения Иисуса, она улизнула оттуда.

Сидя в такси, она мчалась по направлению к больнице, где томилась мисс Пышка.

Плоские ягодицы елозили по заднему сиденью, от седалищной кости на мягком чехле оставались небольшие вмятины, введенный несколько часов назад физиологический раствор выходил вместе с потом. Украденное пальто скрывало ее наготу и то, что одной ногой она была уже в могиле.

Поравнявшись с больничными воротами, мисс Спичка вместо того, чтобы расплатиться, открыла дверцу и, приволакивая ногу, устремилась в темные заросли. Там, затаив дыхание, она дождалась, пока машина не отъедет.

Как только шум мотора стих вдалеке, мисс Спичка пролезла между прутьями высокой чугунной ограды. Для осуществления этого ловкого трюка, демонстрирующего практически полное отсутствие материальности, понадобилось всего-навсего скинуть пальто.