Иселин Херманн - Домино

Миссия удалась, и когда он садится у кровати мадам Флёри, он спрашивает, где она живет.

Естественно, на улице Фобур Сент-Оноре.

На самом деле, Эрик не считает, что это само собой разумеется, он слышал, что можно проживать по более скромным адресам, но для нее это, очевидно, именно так. Ему не придется много ездить на транспорте.

Послушайте, этот Mouton Rothschild мог быть и хуже. Правда, и лучше тоже бывает. Это все, что вам могли предложить?

Сожалею, но я не очень разбираюсь в винах.

Этому вы можете научиться.

За первым бокалом они обсуждают время встреч и характер работы. За вторым ему повышают зарплату. И больше мы об этом не говорим, решительно заявляет старуха. За третьим — они уже обо всем договорились.

Когда Зефир входит в метро, на улице все еще темно. Каждой клеточкой своего тела он чувствует усталость. Когда он выходит из метро, уже светает. Открываются кафе, а торговец овощной лавки, как обычно, кричит «с добрым утром». Зефир отвечает своим традиционным «спокойной ночи». Как обычно.

В комнате Манон горит свет. Она снова читала всю ночь?

Она его не зовет, а он не хочет ей мешать, поэтому сразу идет к себе и ложится спать. Он не говорил с Манон со вчерашнего, которое на самом деле было позавчера. Лицо пожилой женщины из четырнадцатой палаты стоит у него перед глазами. Когда он просыпается, пятница уже вступила в свои права. Солнце щедро посылает тепло городу, как будто Отец небесный бросил монетку в большой игровой автомат. Она не оставила в коридоре записку о том, где она, как она обычно это делает. Может ли она уехать в тюрьму Санте? Манон раздражает, что у них нет машины. Она ненавидит метро. И этот запах. Поэтому всегда ездит на автобусе.

У писателя в некотором смысле никогда не бывает выходных. Он всегда работает, даже если не сидит за письменным столом. Для него не существует особой разницы между пятницей и воскресеньем. Токе, проходя мимо двери консьержки, чувствует по запаху, что к ней на ужин собирается вся семья. Он чувствует запах вареной говядины, которая, очевидно, варится уже долгое время. Жаль, что нельзя съесть запах, думает он. В своем излюбленном кафе в это время дня и в это время года он предпочитает сидеть за столиком справа от двери, где солнце согревает его даже сквозь окно. Летом он, конечно, садится на улице. Сегодня по ту сторону окна, на террасе, сидит пара. Угрюмый молодой человек и девушка. Она то кладет голову ему на плечо, то ласкает его ухо. Она не должна этого делать. Почему женщины не понимают, что это не дает желаемого результата? Женщины часто думают, что если они делают то, что они хотят, чтобы мужчина или муж делал с ними, то он будет счастлив. И, может быть, сделает то же самое. Но тут они ошибаются. Результат вполне предсказуем и прямо противоположен ожиданиям. Токе во всяком случае знает, что если бы Роз сделала то, что происходит сейчас на его глазах, он бы взбесился не на шутку. Проходит не больше времени, чем обычно хватает на чашку кофе и круассан, и мужчина взрывается. Она начинает рыдать, потом встает и идет в туалет. Ее спутник расплачивается и уходит. Помирятся ли они?

Может, это была ее последняя отчаянная попытка заставить его уйти от жены? Или, может, его жена вдруг проявила себя с какой-то новой, неожиданной стороны, и он снова хочет к ней вернуться? Город полон фрагментарных историй, отношений, о которых можно только догадываться. Фрагментарные истории, которые он временами записывает в свой блокнот.

Он вспоминает недавнюю дискуссию об использовании в рекламах полуголых тел. По-видимому, без них нельзя продать ни машину, ни таблетку от головы, ни минеральную воду. Но рекламщики далеко не так глупы, они отлично знают, что важно. Пожилая женщина мерит тротуар шагами, а лысоватый мужчина обращается к ней, очевидно, чтобы спросить, сколько времени. По ее жестам понятно, что у нее нет часов. Но мужчине было явно не это нужно. Токе думает, что влечение между полами — мотор в большой машине, к которой не прилагается никакой инструкции, поскольку она никогда не была написана.

Хотя он бывает в этом кафе уже много лет и следит за расширением владельца — в том числе и в талии, — он все еще сохраняет анонимность. Он знает многих посетителей, но, тем не менее, может сидеть и спокойно писать. Та сумасшедшая, та, которая никогда ни с кем не говорит (она похожа на тех, что получили военную травму в Сербии), включает карманное радио. Ее седые волосы всклокочены. Мишель, как всегда, ворчит на нее, когда она вытаскивает радио. Новомодная чепуха, говорит он. И она, и Токе отделены от окружающего мира. Оба создают вокруг себя невидимое кольцо. Она долго возится со своим радио. Это ее способ устанавливать контакт с миром. Но радио молчит.

Просидев в бистро дольше обычного, он просит счет, платит, встает из-за стола и идет к выходу. Открывает дверь и почти врезается в нее.

Простите… я… Сказать, что он ее не заметил, будет оскорблением. Я был в своих мыслях. Он видел ее вчера. Это ей свистел мужчина у барной стойки.

Простите. Он делает шаг вправо, она влево. Сейчас уже извиняется она. Улыбается. Может, она недавно переехала в этот район? Она красивая. Только пальто вызывающе красное.

Сабатин тоже не знает, сколько сейчас времени. Но она голодна. Именно поэтому она заходит в бистро. Но не только. Ей нужна передышка, прежде чем пойти домой, к семье. У нее была длинная неделя. Вторая половина пятницы всегда кажется ей грустной. Потому что пятницы уже не те, что были раньше. Тогда, в ее детстве. Пятница — не свободное пространство, не торжественная пауза, а суматошный переход ко всему тому, что, уже заранее известно, не успеешь сделать за выходные. В ближайшие пару дней им столько всего нужно успеть. Они только что переехали, и, по мнению Сабатин, самое главное — детские комнаты, так как это залог тишины в других частях квартиры. Франсуа считает, что самое главное — его мастерская. Для него важнее всего оборудовать ее, и тогда покой воцарится везде. Ей надо домой, чтобы помочь детям повесить плакаты в комнатах и обустроиться. Фредерик, которому тринадцать лет, убирается в своем бардаке, десятилетняя Колетт просто организует свой бардак так, чтобы только она знала, где что лежит. Так было всегда. Но Фредерика раздражает, что он до сих пор не может найти геймбой, хотя они переехали десять дней назад. Кроме того, ей нужно помочь Франсуа с мастерской. Она обещала. Но она садится здесь, в «Bouquet du Nord», и до своего возвращения она никто.

Как фотограф, она привыкла улавливать хореографию в движениях людей, ритм в движении улицы, и она просто обязана была заметить мужчину, который выходил, когда входила она.