Сергей Борич - За кулисами Apple, iЛИ Тайная жизнь Стива Джобса

Коммунизм — это еще одна тема, от которой Мишо выходит из себя. Если уж он начинает говорить об этом, то его не остановишь.

— Они ходили по домам и забирали людей, — рассказывает он. — Стучали в дверь посреди ночи. А потом забирали у человека и дом, и землю. И еще рассуждали при этом о свободе . Видимо, в том смысле, что освобождали вас от собственности. Или потому, что сами чувствовали полную свободу, забирая у вас имущество.

Он пускается в воспоминания о лагерях и тюрьмах, и я стараюсь делать вид, что слушаю, а Ларри, откинувшись на диване, за его спиной крутит пальцем у виска.

В чем-то он прав. Мы уже слышали от Мишо эти истории миллион раз. Они уже всем надоели. Однако в определенном смысле Мишо мне все же нравится. Я не могу в открытую издеваться над ним. А Ларри уже изображает, что вешается, надевая себе на шею воображаемую веревку и вываливая язык.

— И Америка тоже катится к этому, — говорит Мишо. — Взять хотя бы закон Сарбейнса-Оксли. Что это такое? Управление компанией приравнивается к преступлению. Какой умник это придумал?

— Это как эпидемия, — отзывается Ларри. — Вот, к примеру, в начале восьмидесятых появился СПИД, и никто не знал, какова его причина.

— То-то вы, наверное, в штаны наложили от страха, мистер гей.

— А это с какой стати?

— Да я уверен, что вы гей. У вас вид такой, и глаза, как у педика.

— Мишо, вы у врача давно были? У вас случайно не болезнь Альцгеймера?

— Посмотрите, какие большие ресницы. Очень женственные. Именно по ним и узнают педиков. Вы разве не знали, Стив? И глаза. А кроме того, он еще делал подтяжку лица, прости Господи.

— Две подтяжки, — уточняю я, — и две коррекции глаз.

— Разве настоящий мужчина будет этим заниматься? А еще вы пользуетесь косметикой.

— Это было один раз, — говорит Ларри. — Я тогда как раз давал интервью NBC и пришел прямо из студии.

— Может и из студии, но не прямо, — возражает Мишо и поворачивается ко мне. — Этот тип зашел в «Шантильи» с видом, как у последней шлюхи. Официанты чуть не попа́дали. И не надо мне рассказывать, что на телевидении обязательно пользуются косметикой. Я много раз давал интервью. Если вы хотите со мной поговорить — прекрасно. Тащите камеру и начинайте задавать вопросы. Ах, вам не нравится, как я выгляжу? Ну и катитесь к такой-то матери. Не нужно мне ваше интервью. Однажды они попытались чем-то меня намазать, так я сказал этому парню: «А ну отвали, а то я тебе сейчас эту кисточку в одно место вставлю».

— Стив тоже пользуется косметикой, — говорит Ларри, — когда выступает с речью.

— Это не косметика, — возражаю я. — Это тональный крем. Он, скорее, служит для увлажнения кожи.

— Господи, и этот туда же, — качает головой Мишо. — Знаете, раньше тут жили настоящие мужики. Инженеры. Чтобы стать инженером, надо было чему-то учиться. А теперь только одни хлыщи вроде вас. Ни образования, ни знаний. Что творится!

— Мишо, разговоры с вами всегда так вдохновляют, — говорит Ларри. — Просто одно удовольствие. И очень поучительно. Спасибо.

— Да не за что, — отвечает Мишо, приподнимая одну половинку задницы и пуская газы в сторону Ларри.

Тут он замечает, что в зале появляются Ларри Пейдж и Сергей Брин из компании «Google».

— Только этих идиотов тут еще не хватало.

Парней из «Google» сопровождает целая куча народа из «Web 2.0» и компаний, занимающихся организацией обмена видеофайлами в интернете. Что-то вроде «zippr» или «zaggl» — я никак не могу запомнить. С ними еще полный автобус каких-то девиц из колледжа. Они пускают по кругу бутылку текилы и орут: «Лас-Вегас!» Видимо, туда они и летят на огромном лайнере, принадлежащем «Google». Пейдж и Брин одеты в майки и потертые джинсы, а на головах у них прически, за которые приходится выкладывать по двести баксов, но вид у них все равно такой, словно они только что встали с постели.

— С такими-то деньгами, и не могут купить себе приличную одежду. Или хотя бы побриться с утра. Банда босяков. В наше время существовали хоть какие-то стандарты. — Мишо не единственный, кто их ненавидит. Никому из бизнесменов старой школы не нравится, что стало с Долиной после появления интернета.

— Вы мне не поверите, — говорит Ларри, — но на этот раз я, пожалуй, соглашусь с вами. С тем, что делают эти ребята, справится даже обезьяна. А вы попробуйте написать программу в пятнадцать миллионов строк с базой данных для целого предприятия.

— А разработка микропроцессора, — поддакивает Мишо. — Каждый раз приходилось вкладывать по пять миллиардов долларов, чтобы создать новую схему на кристаллической подложке.

— Знаете, что я вам скажу? Со всем этим уже покончено, — говорит Ларри. — С компьютерным бизнесом, с микросхемами, программным обеспечением. Мы создали этот бизнес. Это было здорово, и мы разбогатели, но ему пришел конец. Я собираюсь вложить все деньги в биотехнологии. Создание средств против старения, продлевающих жизнь. У нас был бум деторождаемости, но это поколение уже поняло, что оно все равно состарится и умрет. И знаете что? Их это не пугает. Грядет очередной бум, и его принесет с собой биоинженерия. Люди будут жить до ста сорока лет.

— Мне и семидесяти пяти с лихвой хватает, — говорит Мишо. — Я смотрю на себя в зеркало после душа и содрогаюсь от отвращения.

— Я говорю о том, что в сто лет человек будет выглядеть на пятьдесят, — объясняет Ларри. — Неужели вам жалко будет миллиона долларов, чтобы прожить еще семьдесят лет?

— Я лучше отдам миллион, чтобы со мной такого не случилось. А потом еще два, чтобы такого не случилось с вами. Нет уж, сэр, спасибо. — Мишо поворачивается ко мне. — Вы лучше послушайте меня. Ни мне, ни вам до ста лет не дожить. И мы оба знаем, что есть вещь, которую ни за какие деньги не купишь. Это время. Каждый день уходит безвозвратно. Тик-так, тик-так.

Ларри делает вид, что играет на воображаемой скрипке. Мишо не обращает на него внимания.

— Двадцать лет назад я не смог присутствовать на выпускном вечере своей дочери. И знаете почему? Я был на Тайване, вышибая мозги из какого-то поставщика оборудования. Тогда я убеждал себя, что это очень важно. Теперь моя дочь выросла. У нее свои дети. Но она до сих пор не может мне этого простить. Я бы не пожалел никаких денег, чтобы только вернуть тот день…

— Я вас понимаю.

— Ну, так сделайте что-нибудь, пока эти шакалы из правительства не разорвали вас на куски.

— Я знаю, что надо делать, — вступает Ларри. — Мы организуем военный совет и выступим против этих ублюдков из Вашингтона, которые только тянут из нас деньги, но ничего для нас не делают. Я позвоню Биллу.

За время президентства Билла Клинтона Ларри выделил ему двадцать миллионов долларов, а после его ухода пожертвовал еще десять миллионов на его библиотеку.