Аласдер Грей - 1982, Жанин

Второй роман Аласдера Грея «1982, Жанин» сопротивляется всякой попытке интерпретации в той же мере, в какой его предшественник – роман «Ланарк» – побуждает к ней. Это не просто роман, пришвартованный в литературном порту и обличенный в самом масштабном преступлении воображения из всех когда-либо совершенных, это еще и книга, которая сопротивляется читателю. Только прошу вас отнестись к этому легко; но и предупреждаю вас – берегитесь обмануться соблазнительным сюжетом и простотой языка и поверить, что «1982, Жанин» даст вам уйти без хорошенькой трепки и встряски. Можете быть уверены – дочитав до конца, вы обнаружите, что жестоко страдаете от тошноты и боли и нуждаетесь в чистке желудка и целебных снадобьях.

Для чего же нам беспокоить себя такими трудными книгами? Почему не прихлебывать себе спокойно литературную бурду, оставаясь инертными и избалованными? А по той простой причине, что литература, лишенная неудобства, не может выразить ничто из той нереальности, которая определяет ее место в мире. Сам Аласдер Грей воплощал в жизнь тезис Джойса: «Великое искусство не должно сдвигать нас с места… только грубые искусства (пропаганда и порнография) приводят нас в движение, настоящее же искусство заставляет нас замереть при виде красоты, истины и тому подобного». [1] Открытое интервью с Кэти Акер в Институте современного искусства в Лондоне, 1986 год. Переиздано в «Аласдер Грей: Критические оценки и автобиография», изд. Фил Муре, Британская библиотека, 2002. (Далее: Открытое интервью с Кэти Акер.) – Здесь и далее в предисловии примеч. автора. Роман «1982, Жанин» содержит в себе смесь пропаганды, порнографии – и если не вечной красоты и истины, то наверняка чего-то подобного, а потому представляет собой именно такой опыт замирания-движения. С первых же страниц читатель наберет порядочную скорость, но тут же будет остановлен одним из типографических приемов Грея, мета-литературной игрой, временными петлями в повествовании или просто липкими отрывками вязкой, но в то же время очень хорошей прозы.

Книга эта настолько варварская, что в ней самой содержатся предостережения, адресованные непосредственно мне: «Ну почему же я разбавляю такие отменные порочные фантазии всем этим дерьмом?» – вопрошает главный герой, Джок Макльюиш, в моменты, когда он переходит от описания Жанин – суккуба, въевшегося в его мозг, – к доморощенной абстрактной иллюзии Беркли, сравнивая себя с «издателем, который предваряет „Историю О" небольшим остроумным эссе одного француза, чтобы внушить потребителям порнографии мысль, что они находятся в компании завзятых интеллектуалов». А поскольку «1982, Жанин» – это не порнография, то я, конечно же, гораздо хуже французского критика, говоря точнее, я – английский писатель.

Чтобы познакомить вас с «1982, Жанин», недостаточно просто сказать: «Роман, это – Читатель, Читатель, это – Роман», а потом ждать, пока вы оба с легкостью найдете общий язык. Грей говорил, что это его любимая книга, добавляя, что «у него получился роман, которого он не ожидал». [2] Открытое интервью с Кэти Акер. Возможно, именно потому текст, представляющий собой нагромождение вымыслов вокруг центральной фантастической идеи, настолько сбивает с толку. Итак, позвольте вас представить Джоку Макльюишу, алкоголику, зарабатывающему на жизнь установкой систем безопасности, который лежит на кровати, потягивая виски, в некой комнате в семейном отеле где-то на просторах Шотландии. Далее мы следуем за ним, пока он пытается отделаться от правды о самом себе, растворяясь в прелестях порнографических пьесок, нелепых произведений, в которых он сам себе и режиссер, и сценарист, и директор по кастингу, и осветитель. Когда макльюишевская Жанин «слышит, как каждому ее шагу вторит звук расстегивающейся кнопки на ее юбке», она не одна «Ка-акой сексуальный звук», – произносит невидимый голос и прыскает противным смешком. Голос принадлежит «матрешке», Грею, который находится внутри Макльюиша, и вместе с тем вам, читатель, находящемуся в этот момент внутри самого Грея. Придется вам снова и снова слышать эти щелчки расстегивающихся кнопок на юбке, пока вы находитесь на этих страницах, и всякий раз они будут действовать на вас как набат, пробуждающий и возвращающий вас в русло фантазий Макльюиша, одновременно игривых и смертельно серьезных, омерзительных и странным образом притягательных.

Что мы можем понять во всех этих сексуальных грезах романа «1982, Жанин»? (А что-то в них нам придется понять, ведь они составляют слишком значительную часть текста, чтобы их можно было проигнорировать как незначительные отступления.) Сам Грей по этому поводу сказал так: «…в этой истории речь пошла о всяких неприличных вещах: о сексуальных фантазиях, с которыми я предпочел бы умереть, не дав никому узнать, что иногда творится в моей голове…». [3] Открытое интервью с Кэти Акер. Неужели он это серьезно? В конце концов, одно дело дать всем этим фантазиям выплеснуться на страницы личного дневника, и совсем другое – поработать над ними, а потом опубликовать. Даже такой преданный поклонник романа, как Джонатан Ко, и тот почувствовал необходимость выбросить их из головы: «Между прочим, секс в романе „1982, Жанин" всегда казался мне самым скучным из всех, когда-либо описанных на бумаге». [4] Открытое интервью с Кэти Акер. А потом уточнил: «Но скучным кажется именно секс из фантазий. Что же касается «реального» секса – того, который, как можно предположить, существует за пределами головы Макльюиша, то он описан просто и честно, к тому же этот секс совершенно лишен чувственности, что делает его невероятно привлекательным, даже анти-эротичным».

Не могу согласиться с этим. Обычно порнографическая проза перенасыщена слишком гладким стремлением к одной неизбежной цели (все они кончили так здорово, как никогда), а грезы Макльюиш-греевского Садина всегда содержат в себе нечто большее, чем единственно возможная развязка. Во-первых, они действуют, прежде всего, как средства подавления; наш герой, укрывшийся вместе с Жанин, Хельгой, Роскошной, не забывая и о Большой Мамочке, может ускользнуть от своих реальных отношений с Хелен, Зонтаг и особенно Дэнни. Во-вторых, «грезы» эти очень вычурные и запутанные, в них отражается негативная манера поведения Макльюиша. Детально продуманные сцены насилия и унижения сочетаются с общими моделями сексуальной эксплуатации, что достигает кульминации во фразе вполне в духе Берроуза: «Синдикат судебных взысканий и сексуального удовлетворения». В-третьих, несмотря на открытое заявление Макльюиша о том, что он не разделяет фрейдовских взглядов («Мне кажется, что глубоко внутри мы такие же, как проявляем себя вовне, вот почему телесные оболочки выдерживают полный жизненный цикл и не разрушаются»), «грезы» служат подтверждением, что подавление сексуальности мальчика выступает первопричиной сексуально агрессивного поведения взрослого мужчины.