Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2006)

78 Там же, стр. 115 — 117.

79 «Положимся на Бога. Он устроит все лучше нас, слабых и смертных», — так в конце августа 1825 года ответил Император князю Голицыну на его опасения в тайном характере манифеста о престолонаследии (Корф М. А. Восшествие на престол императора Нико­лая I. СПб., 1857, стр. 25, 31).

80 Шильдер Н. К. Император Николай Первый... Кн. 1, стр. 164.

81 Георгий Вернадский в примечании к своей «Русской истории» пишет о тайне Федора Кузьмича: «Две недавно появившиеся книги поддерживают мнение, что Федор Кузьмич действительно был бывшим царем Александром I. Одна из них — L. I. Strakhovsky. The Russian Alexander I, N. Y. 1947. — Другая — М. В. Зюзюкин. Мистерия Императора Александра I, Буэнос-Айрес, 1952. — Профессор Страховский предполагает, что „доказательства его утверждения могут быть найдены в частных бумагах английского семейства Кэчкарт”. Эти документы опровергают любые другие версии, в том числе и исследования великого князя Николая Михайловича» (Вернадский Г. Русская история, стр. 518). Исследования современного русского историка, работающего в Швейцарии, князя Г. И. Васильчикова, подтверждают этот вывод Г. В. Вернадского.

82 Великий князь Николай Михайлович. Казнь пяти декабристов 13 июля 1826 года и император Николай I. — «Исторический вестник», 1916, № 7, стр. 105.

83Шильдер Н. К. Император Николай I... Кн. 1, стр. 460 — 461.

84 «Избранные социально-политические и философские произведения декабристов». Т. 1. М., 1951, стр. 511.

85 «Избранные социально-политические и философские произведения декабристов». Т. 1, стр. 492 — 502; т. 2, стр. 447; т. 3, стр. 97, 86 соотв.

86 Штейнгель В. И. Сочинения и письма. В 2-х томах, т. 1. Иркутск, 1985, стр. 223 — 224.

87 См.: Платонов С. Ф. Лекции по русской истории, стр. 688.

88 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1907, стр. 113.

89 Греч Н. И. Записки о моей жизни. СПб., 1886. Цит. по кн.: Шильдер Н. К. Император Николай Первый... Кн. 1, стр. 542 — 543.

90 Кюстин А. де. Россия в 1839 году. В 2-х томах, т. 1. М., 2000, стр. 180.

91 Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник. М., 2000, стр. 116.

Фрагмент из книги Зощенко “Перед восходом солнца”1:

“...я невольно стал вспоминать поэзию моего времени.

Я вспомнил вдруг чувствительные и грустные романсы, которые пели тогда, — „О, это только сон”, „Гори, гори, моя звезда”, „Хризантемы в саду”.

Не скрою от вас — у меня появились слезы на глазах, когда я вдруг припомнил эти позабытые звуки...

Я стал перелистывать стихи моего времени...

У феи — глазки изумрудные,

Все на траву она глядит,

У ней — наряды дивно-чудные —

Опал, топаз и хризолит...

Какой цветистый, нищенский язык. Какая опереточная фантазия у неплохого в сущности поэта!

У царицы моей есть высокий дворец,

О семи он столбах золотых,

У царицы моей семигранный венец,

В нем без счету камней дорогих.

Нет, неприятно читать эти стихи. Нестерпимо слышать эту убогую фальшивую музыку. Отвратительно видеть эту мишуру, эти жалкие манерные символы.

Я перелистываю поэтические сборники моего времени.

С холодным сердцем, без капли волнения я читаю то, что мы читали и, должно быть, любили.

Я себе не верю, верю только

В высоте сияющим звездам.

Эти звезды мне стезею млечной

Насылают верные мечты

И растят в пустыне бесконечной

Для меня нездешние цветы.

Нет, мне не жаль этой утраченной иллюзии. Не жаль потерянных „нездешних цветов”” (стр. 57, 58).

Это один из множества зощенковских текстов, вставленных в комментаторскую оправу Бенедикта Сарнова. Книга “„Пришествие капитана Лебядкина” (Случай Зощенко)” — интересная попытка понимания одного из лучших русских писателей ХХ века, а через него и эпохи, которую он воспел эпически.

Комментарий Бенедикта Сарнова:

“Это уже вспоминает не бывшая кухарка Анна Касьянова. Это писатель Михаил Зощенко сам „невольно стал вспоминать” поэзию своего времени. И видимо, не случайно эти его воспоминания начались не с Блока, не с Ахматовой, не с Гумилева или Мандельштама, а все с того же уже знакомого нам по воспоминаниям Анны Касьяновой романса — „О, это только сон”. А завершились пошлыми манерными стишками „У феи — глазки изумрудные”, „У царицы моей есть высокий дворец” и т. п.

Сперва может показаться, что тут — сознательная и не слишком даже ловкая подтасовка. Неужели „серебряный век” русской поэзии характеризует вся эта (по собственному выражению Зощенко) „мишура”, эти „жалкие манерные символы”, эта „убогая фальшивая музыка”?” (стр. 58).

Из дальнейшего выясняется, что на вопрос этот Зощенко отвечает положительно. Упоминаемая Анна Касьянова — персонаж повести “Возмездие”, название которой прямо апеллирует к поэме Блока (использование готовых названий — фирменный прием Зощенко). Анна Касьянова — бывшая кухарка, а ныне (то есть после революции) общественный деятель. Она та кухарка, которая должна (и может!) управлять государством. Глаза простой женщины, женщины из народа, женщины со здравым народным смыслом видят все убожество дворянской культуры, не имеющей, в сущности, права на существование. Пародийному носителю этой культуры (другому герою повести) ничего и не остается в конце концов, как только застрелиться. В его лице кончает с собой вся эта культура — и не жалко: она свое отжила.

Итак, Зощенко комментирует поэзию допролетарского прошлого. Сарнов комментирует Зощенко. Подсяду и я к их комментаторскому столу.

Зощенко приводит набор текстов, отношение к которым у него хотя и отрицательное, но все-таки разное. Сначала “чувствительные и грустные романсы, которые пели тогда”. Растрогался даже и до слез. Маркс говорил, что с прошлым надо прощаться весело — весело не получается, но прощаться все равно надо. То есть это он, Зощенко, так считает.

Зато с прочими образцами поэзии прощаться ему легко и приятно — даже и непонятно, как такое вообще могло когда-то нравиться.

“У феи глазки изумрудные” — “Какой цветистый, нищенский язык. Какая опереточная фантазия у неплохого в сущности поэта!”

“У царицы моей есть высокий дворец” — “убогая фальшивая музыка”, “мишура”, “жалкие манерные символы”.

“Я себе не верю, верю только…” — “Нет, мне не жаль этой утраченной иллюзии. Не жаль потерянных „нездешних цветов””.

Сарнов в эстетической оценке приведенных Зощенко стихов вполне с ним солидарен: “пошлые манерные стишки „У феи — глазки изумрудные”, „У царицы моей есть высокий дворец” и т. п.”. “И т. п.” — даже и названия не удостаивает. Если Зощенко не жалеет для “феи”, “царицы” и “т. п.” отдельных инвектив, для Сарнова они неразличимы.