Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2005)

И вот теперь, опознав, искренне боюсь грядущего телесериала “Мастер и Маргарита”. Я знаю, что это будет, и внутренне содрогаюсь, скорблю: теперь мне не все равно. “Иштван Сабо по-русски”, то есть так же далеко от первоисточника, но еще и с надрывом, с примитивным социальным диагнозом и тоской. Полагаю, Булгаков предстанет не артистом с хитрецой и пружинкой, а прожженным душеведом, доморощенным третьестепенным философом. Учителем Жизни. Профэссором.

“Попрошу не забываться! — задирал один булгаковский персонаж другого. — Я актер Независимого Театра, а не кинохалтурщик, как вы!” Поздно. Всех взяли в телевизор.

(8) Я придумывал этот текст как никогда долго, недели три. Я прочитал пару десятков книг, я взлелеял сотню сладостных грез. Я пережил одно из самых бесспорных приключений в своей жизни. Я не пытался чего-нибудь “открывать”: это выше моих нынешних сил. Я пытался прорваться к тому важнейшему сегменту реальности, который теперь совершенно невостребован, который даже не подразумевается. Изъятие этого сегмента чревато бедой. Кажется, в нынешней России совсем перестали понимать, что такое человек, откуда он, куда и зачем. Об этом сигнализирует наша нынешняя “культура”. Человека недооценивают, не принимают в расчет, а зря, потому что человек и прекрасен, и опасен. На этом, в свою очередь, настаивает наша недавняя культура, следы которой все еще различимы. С трудом.

Сейчас, по инерции последних трех недель, мне кажется, что человек заслуживает не только сомнительного покоя, подобного нашему нынешнему, но и ровного света с периодическим счастьем . Мне кажется, к человеку снова пора прислушиваться. Думаю, человек имеет некоторый смысл.

“ГОЛОСА ШИЛОВА” (2)

Голоса, зазвучавшие вновь. [Министерство культуры Российской Федерации. Государственный Литературный музей]. Записи 1908 — 1950 гг. Руководитель проекта и составитель диска Л. Шилов. Научное издание. RDCD 00712. “РОССИЙСКИЙ ДИСК”. Москва, 2002.

Виниловый диск-гигант с одноименным названием и инскриптом в левом верхнем углу конверта (“100 лет звукозаписи”) до сих пор хранится во многих частных, “семейных” собраниях грампластинок. Там, где любят и любили литературу, поэзию, где откладывали деньги для обдуманного похода на книжный “черный рынок”, правдами и неправдами добывали недешевые подписки на собрания сочинений, — он есть. Впервые он появился на прилавках музыкальных и книжных магазинов в 1978 году.

А пока я хочу попытаться определить дату, с которой начинается отрезок истории, завершившийся выходом этого оцифрованного собрания, которое, кстати, в значительной степени отличается от своего винилового предшественника.

Может, все-таки — с письменной заявки на изобретение палеофона французским поэтом Шарлем Кро (апрель 1877)? С его формулировки идеи звукозаписывающего аппарата (1874)? Или с опередившего его — своим патентом — Томаса Эдисона?

Или же — с инициативы Общества деятелей периодической печати и литературы, с грамзаписей голосов известных писателей и актеров начала века (1912)?

А может, правильнее вести отсчет с осени 1918 года — момента создания в Петрограде Института живого слова и начала его работы: записей на фоновалики голосов Блока, Гумилева, Маяковского?.. Но коллекция профессора Бернштейна несколько раз была на грани гибели, часть носителей безнадежно испортилась от эксплуатации, времени и условий хранения. С другой стороны, первые реставрационные работы некоторых валиков начались уже в 1940-м. Комиссия по наследию “лучшего и талантливейшего” поэта Владимира Маяковского ждать не могла и, по отмашке правительства, брала под козырек… Откуда отсчитывать?

Для составителя CD эта история символически начинается, на мой взгляд, с 1964 года — когда молодой сотрудник Бюро пропаганды Союза писателей Лев Шилов, работающий в размещенной там фонотеке (она была организована по инициативе Бориса Слуцкого), пригласил к себе на улицу Воровского, 52 своего престарелого учителя, основателя Института живого слова профессора Сергея Бернштейна. К этому времени то, что осталось от его коллекции, уже было перевезено в Москву и, после долгого хранения валиков в изофондах Государственного Литературного музея, оказалось в фонетическом кабинете Союза писателей.

Шилов и Бернштейн стали разбирать и “опознавать” валики (Лев Алексеевич пишет в своей книге, что он так и не решился рассказать Сергею Игнатьевичу о безвозвратной гибели части собрания), уложенные не в свои футляры, разбирать перепутанные формуляры. Они ставили носители на фонограф, и по слабому шелесту Бернштейн выяснял, чьи же голоса сохранились после разгрома Института живого слова. Я не буду рассказывать здесь о том, как в 30-е годы деятельность Бернштейна была названа “вредной”, “шарлатанской” и “антиклассовой”. Будь Шилов жив и будь у него — по этой части — помощники, — книга о Бернштейне, безусловно, была бы написана и выпущена в серии “Жизнь замечательных людей”. Надеюсь, кто-нибудь однажды этим займется.

Долго ли, коротко ли, но перезапись валиков постепенно началась. В реставрационной аппаратной Государственного Дома радиовещания и звукозаписи изготовили специальный звукосниматель (инициатором был журнал “Кругозор”), подключились аппаратные мастерские Всесоюзной студии грамзаписи и Всесоюзного радио, и начиная с 1966 года некоторые голоса “зазвучали вновь” с гибких пластинок “Кругозора”. В 1971 году такую пластинку Шилов принес Бернштейну уже в больницу — это был голос Есенина, снятый с тех самых восковых валиков.

Через несколько месяцев после смерти профессора вышла и виниловая пластинка “У старого фонографа” — с подзаголовком “Записи 1920 — 1921 гг.” и упоминанием Института живого слова и имени его основателя — в аннотации. Этой пластинки с голосами Блока, Брюсова, Маяковского и Есенина Сергей Игнатьевич Бернштейн уже не увидел, — однако его мечта, чтобы записи с фоноваликов были зафиксированы не только в магнитозаписи, но и на граммофонной пластинке, воплотилась, так сказать, в жизнь.

Три четверти записей на представляемом CD сделаны Сергеем Бернштейном и отреставрированы Шиловым и его коллегами. Мы начнем беглое “путешествие” по пластинке “Голоса, зазвучавшие вновь” — последовательно, по порядку.

Итак, на диске — 36 треков. Это голоса Льва Толстого (2), Леонида Андреева (2), Ивана Бунина (3), Валерия Брюсова (3), Александра Блока (3), Андрея Белого (1), Николая Гумилева (1), Анны Ахматовой (3), Максимилиана Волошина (2), Сергея Есенина (4), Владимира Маяковского (5), Осипа Мандельштама (3), Эдуарда Багрицкого (1), Владимира Набокова (1), Алексея Ремизова (1) и Михаила Зощенко (1).