Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

— По ночам тут всегда ждут нападения, — заметил кто-то. — Грабители нападают на все поезда — им все равно, кто едет — мусульмане или индусы.

— Слава аллаху! Скоро рассвет.

— Да, днем они не отважатся: солдаты видят, куда стрелять.

— Да здравствуют солдаты! Слава нашим спасителям!

— Да здравствует Пакистан!

— Кхамош! Тише!.. Тише!

— Слушайте, кто-то собирается говорить!

— Это, наверно, офицер.

— О чем он говорит? Наступила тишина.

Кто-то повторял снова и снова:

— Слушайте! Внимание! Слушайте!

Все повернулись на голоса, с нетерпением ожидая новостей.

— Внимание! На дороге, в миле отсюда, произошла авария. Банда разобрала путь. Теперь они разбежались. Мы опасались, что в темноте они нападут на поезд. Поэтому была выставлена охрана. Но дальше состав не пойдет. Он отправится обратно. Вы пройдете пешком две мили, и там будет подан другой состав. Все ясно?

Да, все было ясно. Беженцы бранились и ворчали. Приехали на родину — и вдруг сгоняют с поезда и приказывают идти пешком. Обещание через пару миль пересадить всех на другой поезд скорее всего обман. Они-то хорошо знали, как трудно сесть в какой-нибудь состав.

— Слушайте! — прогремел тот же голос. — Кхамош!

Толпа мгновенно затихла, словно кто-то выключил невидимый выключатель.

— Сейчас уже светло. Я снимаю охрану. Солдаты не спали всю ночь и должны отдохнуть. Прошу освободить состав! Не будете же вы торчать здесь весь день! Побыстрее! Побыстрее! Джалди!

— Господин! Не отпускай солдат! Не покидай нас, наш покровитель!

В толпе поднимался ропот.

— Что мы станем делать без всякой защиты, неизвестно где?

— Через полчаса поднимется солнце. Бандиты никогда не нападают днем. Вам некого бояться.

Офицер отдал какие-то распоряжения солдатам, и они построились за его спиной, отомкнув штыки по-походному и взявши винтовки на плечо. Пассажиры, покорные судьбе, стали потихоньку сползать с платформ, со стонами и вздохами распрямляя затекшие руки и ноги.

Было уже достаточно светло, чтобы разглядеть отдаленные холмы. За ними лежал Дарьябад. Сколько миль до него? Юго-восточный бриз холодил спину.

Вскоре они увидели каких-то людей, стоявших в одиночку или по двое около дороги. За ними в полутьме угадывались все новые и новые фигуры. Местность показалась Деби совершенно незнакомой. Эту часть дороги поезд обычно проходил ночью. Состав, который привез их, стоял в неведомом никому месте, брошенный на произвол судьбы.

Небо уже чуть-чуть голубело. Звезды исчезли. Фигуры незнакомцев стали совершенно отчетливыми. Расхрабрившись, они подходили все ближе к пассажирам. При этом они не произносили ни слова, даже между собой не разговаривали. С мрачными лицами, уверенные в своей силе, они неуклонно приближались. Большинство были вооружены дубинками или топорами, человек десять держали в руках кривые мечи или дробовики на кожаных ремнях.

Так, молча, они подошли вплотную друг к другу — эти странные пришельцы и пассажиры, выгнанные с поезда. Беженцы не выдержали первыми:

— Далеко отсюда вода? Есть тут хлебная лавка? Можно купить муки или риса? Как называется это место?

Никто не ответил на их вопросы. Вооруженные люди, о чем-то перешептываясь, впились взглядами в беззащитных беженцев, словно ястребы, выбирающие добычу.

Вперед выступил какой-то изможденный человек с крючковатым носом. Через плечо у него висели дробовик и патронташ.

— Кто среди вас индусы? — гаркнул он. — Живо отвечайте! Не теряйте времени!

— Здесь нет индусов. Все мы мусульмане, слава аллаху, — ответил чернобородый.

Бандит с дробовиком пришел в ярость.

— Брехня! Везде есть индусы, в каждом поезде. Только они притворяются мусульманами. В прошлый раз мы нашли пятьдесят голубчиков.

— Куда там пятьдесят — больше сотни! — поправил его другой.

Все больше и больше добровольных помощников присоединялось к атаману. Они орали наперебой:

— Выходите живо! Джалди!

— Все равно найдем. Чем скорей их выдадите, тем лучше для вас.

— В прошлый раз и женщины были! Покажите-ка нам индусок!

Беженцы не уступали:

— Нет среди нас индусов! Мы все мусульмане!

— Все — мусульмане! Пакистан зиндабад!

— Пакистан зиндабад! — кричал вместе со всеми Деби-даял.

— Зиндабад! Зиндабад!

И кто-то тут выкрикнул:

— Вот он, индус-неверный! Я знал его в Лудхиане.

— Где он? Где?

Началась свалка. Человек шесть навалились на того самого чернобородого в ачкане, который столь усердно возносил молитвы аллаху.

— Бей его! — ревела толпа. — Неверный! Шайтан! Шпион!

— Я мусульманин! Поверьте мне! Клянусь, я мусульманин!

— Это мы живо проверим. Давай его сюда!

— Нет! — молил несчастный. — О, только не это!

Несколько пар рук протянулись к чернобородому, сорвали с него одежду.

— Неверный!! — завопили кругом. — А-а-а! Индус!

— О, пожалейте меня! Спасите! Я хотел только повидать дочь, единственную… Ай-ай!

Один из мучителей обрушил дубинку на голову чернобородого. Тот испустил душераздирающий крик.

— Убьем его! Убьем шпиона! — бесновалась толпа.

— Шпион! Обманщик! Он ехал вместе с мусульманами.

— Пусть станет теперь мусульманином — обрежем его!

— Будут знать, как терзать наших братьев!

— Помните, что они сделали с мечетью в Раниваре!

— Обрезать его!

Человек с кривым мечом нагнулся над лежавшим, которого мертвой хваткой держали несколько рук. Чернобородый кричал так громко, что, казалось, его голос заглушал рев целой толпы. Женщина в чадре выла и билась в конвульсиях. Ее отвели в сторону. Кто-то сорвал чадру с ее лица, другие раздирали в клочки ее платье. Возникла недолгая борьба — спорили, кому она достанется. Наконец двое отделились от общей массы, подняли женщину и потащили ее куда-то. Остальные выкрикивали им вслед непристойности.

Потом они слегка успокоились и подошли к своему атаману.

— Смотри, вон еще один такой же!

— Неверный! Индус! Враг — он прокрался к нам!

— А вот и еще! Переоделся в женское платье! Чадру нацепил! Мне сразу подозрительным показалось…

— Смерть! Смерть! Бей!

Деби не представлял себе, как много переодетых и загримированных индусов едет в поезде. Соседи и знакомые выдавали их одного за другим. Мужчин сразу же швыряли толпе на растерзание, женщин волокли в сторону. Оказывается, похожий на муллу бородач был индусом! И жена его, всю дорогу упрямо не открывавшая лица, — тоже.

Мужчины, женщины, дети, ехавшие в поезде, в дикой ярости набросились на своих недавних спутников. Они демонстрировали свое рвение перед пришельцами, а те подстрекали их громкими криками. Стенания жертв разрывали утреннюю тишину. Кто-то подбросил в воздух маленького ребенка, а человек с мечом мгновенно выскочил вперед и нанизал детское тельце на острие своего смертоносного оружия.