Ирина Левитес - Зал потерянных шагов

Ошибки не было. Татьяна Сергеевна оказалась права.

Женя сидела перед ней, опустив голову, словно провинившаяся школьница, и тупо, как сквозь вату, слушала монотонно журчащий голос подруги, сопровождающийся равномерным падением капель воды из плохо закрытого крана.

И только назойливым рефреном, как некстати привязавшаяся мелодия, в висок стучала одна фраза: «двадцать недель, двадцать недель, двадцать недель…».

«Не раскисать. Спокойно все обдумать и не раскисать», — приказала себе Женя, садясь за руль. Отточенные навыки управления машиной вернули ей чувство реальности, рассеяв глухую одурь. Странным образом поворот ключа в замке зажигания включил способность хладнокровно рассуждать. В машине ей всегда хорошо думалось. Послушные ноги и руки сами делали то, что надо, в доли секунды успевая выжать сцепление, переключить скорость, прибавить газу или затормозить, повернуть руль именно настолько, насколько надо, включить поворотник, — тысячи мелких движений, отдельными нотами сплетающихся в симфонию виртуозного вождения. Какие бы неприятности у Жени ни случались, машина была надежным, испытанным, универсальным средством лечения.

Павел часто шутил, что из Женьки мог получиться неплохой гонщик, если бы она не занялась бизнесом. В чем-то он был прав: ведь именно она настояла на покупке машины с коробкой передач, дающей больше возможностей по сравнению с гидромуфтой, в то время как почти все женщины и большинство мужчин оценили комфорт управления машинами на автомате.

На полпути к цеху она сбавила скорость, съехала на обочину и остановилась. В открытое окно лились теплые летние сумерки. Мимо жужжащими тяжелыми шмелями молниеносно летели машины, взвихривая потоки воздуха, а Женя сидела, безвольно бросив руки на руль.

К разговору с мужем она была не готова. Вначале нужно было собраться с мыслями и определиться в дальнейших поступках. И как она могла ничего не заметить? Сложив события последних месяцев, словно целостную картинку из мозаики, она поставила на место и внезапные приступы слабости, и одуряющую тошноту, особенно по утрам, и немотивированные вспышки раздражения, и необъяснимые желания немедленно съесть что-нибудь необычное.

Она осторожно дотронулась до своей налитой груди и в ответ ощутила слабые, едва заметные толчки внизу живота. Женя плотно прижала руки к этому месту, непроизвольно стараясь заглушить движения в своем теле, возникающие независимо от ее желания, уговаривая себя в том, что это ей почудилось. И тут она вспомнила, что точно так же толкался Мишка, поначалу робко, еле ощутимо, а она вслушивалась в боязливые переборы, счастливо замирая и с надеждой ожидая новых тайных сигналов от своего ребенка.

Но тот был желанным. А этот… Этот никому не нужен. Ей, Жене, не нужен. Потому что сейчас он будет только помехой. Обузой. Разрушит все тщательно выверенные планы.

И если Женя его не хочет, значит, его нет?

Да, конечно, его действительно нет. А есть лишь балласт внутри Жени, от которого надо непременно избавиться. Как от опухоли: чик — и нету! Для этого и существуют врачи. А время идет. Инородное тело в Жене растет. Поэтому нужно срочно действовать!

Женя принялась лихорадочно нажимать на кнопки мобильника, но непослушные пальцы не могли справиться, дрожали и соскальзывали. С третьей попытки ей удалось набрать номер мужа.

— Паша! Паша, привет! Как ты там? — Женя изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. Совершенно незачем понапрасну волновать Павла.

— Нормально! Ты скоро будешь? — ответил Павел, и от его родного, самого любимого на свете голоса у Жени потеплело на сердце.

— Пашенька, я сегодня не приеду, — с полувопросительной интонацией сказала она. — Мне очень надо. Я завтра приеду.

— Что-то случилось? — встревожился Павел.

Ну вот. Почувствовал все-таки. Как Женя ни старалась изображать безмятежность, Павла не проведешь. У него настолько сильно развита интуиция по отношению к Жене и Мишке, что скрыть от него что-либо просто невозможно, но до сегодняшнего дня в тайнах не было никакой необходимости. И Женя обязательно расскажет ему о катастрофе, которая ворвалась в их жизнь, но только не сегодня. Завтра.

— Пашенька, ничего не случилось. Просто устала.

— Знаешь, по-моему, тебе надо пойти к врачу. Ты постоянно жалуешься на усталость, — озабоченно произнес Павел.

— Обязательно пойду. Это я тебе обещаю, — с горькой иронией ответила Женя. — Ну все. Целую тебя.

— Давай, пока! Не гоняй там сильно.

— Сорок километров в час! Пока! — и Женя отключила телефон.

По дороге в город она продумывала план действий. Но все идеи о неотложных мероприятиях сводились пока к одному: немедленно встретиться с Татьяной и четко уяснить, что именно она, Женя, должна предпринять, чтобы избавиться от досадной неприятности. Как там Мишка с Оксаной говорили? А, мелочи жизни…

К Татьяне на пятый этаж она подниматься не стала. Не хотелось тратить время и силы на поддержание светской беседы с ее домочадцами — мужем, двумя девочками-подростками и старенькой мамой. Хотя в другой ситуации она бы с удовольствием зашла и выпила чашку кофе с ними, особенно с бабушкой, не растратившей молодого чувства юмора, приправленного некоторой долей сарказма. Иногда Жене казалось, что Танина мама моложе их всех: так ярко в ней было стремление к хорошим фильмам, книгам, выставкам; ко всему новому, воспринимаемому ею с энтузиазмом.

Но сегодня у Жени были иные планы. Она набрала номер на мобильнике:

— Тань, выйди, а? Поговорить надо.

— Сейчас, — мгновенно откликнулась Татьяна, не отвлекаясь на лишние вопросы.

— Ну что, успокоилась? — спросила она, сев в машину рядом с Женей на переднее пассажирское сиденье.

— Успокоилась. Что мне делать, Таня?

— Как это: что делать? Я тебе полчаса все объясняла. Направления на анализы выписала. Ты же их в сумку положила. Завтра сдашь в нашей лаборатории, и будем становиться на учет.

— В общем, так, — решительно произнесла Женя, — никакого ребенка не будет.