Павел Карпов - Юность Ашира

— Николай! — закричал не своим голосом Сережа.

Подоспел Коноплев и вместе с Сергеем столкнул бочку со сходен на сторону. Она упала на песок и замерла на месте. Коноплев поднял Ашира на руки и осторожно перенес его в тень. Держась за Николая, Ашир поднялся с земли и спросил:

— Стекло не разбило?

— Молодец, уберег стекло, — ответил Коноплев, придерживая Ашира за плечи.

По ночам работали при свете прожекторов. Литейную уже покрыли крышей, навесили двери, застеклили окна. Перекопанный пол засыпали песком и глиной.

Главный инженер, вагранщик и Ашир возились возле печи, Под вечер опробовали форсунки, и печь стала на просушку. Литейный цех снова вступал в строй.

Посмотрев на часы, Орловский спросил бригадира:

— Как формы?

— Для литья все готово, Олег Михайлович! — отрапортовал бригадир.

Они прошли в формовочную. Главный — инженер осмотрел первую форму, попробовал пальцем утрамбованный и приглаженный песок, проверил литник.

— Литник и газоотводы делали по новым расчетам? — спросил он Ашира.

— Да.

— Отлично!

Такую же оценку получили и остальные формы.

«Эх, посмотрел бы на нашу работу Захар Фомич! — с грустью подумал Ашир. — Вот порадовался бы старик!..»

Всю ночь литейщики провели на ногах. Если кому и удалось вздремнуть с часок, то здесь же, в цехе, около печи, или на стружках в недостроенной модельной.

Возле завалочного окна уже лежала шихта. Формы и инструменты были готовы, в печи с ревом бушевал огонь. Вся аппаратура для подачи горючего и воздуха была заново отремонтирована и действовала безотказно.

На рассвете Сережа подошел к Аширу.

— Не спишь? — спросил он осипшим голосом.

— Сплю на ходу, — признался Ашир.

— Не беда, скоро солнце взойдет, полегче будет!

— Легче будет не от солнца, а от того, что скоро литье начнем. Понимаешь, Сережа, и трудно, и радостно!.. Цех отстроили, значит и весь город отстроим!

— Конечно! — воскликнул Сережа. — Еще какой город будет! Видал, как дома теперь строят? На цементе, прочные, не то что до землетрясения. С железобетонными поясами. Прочность — это главное!

Ашир задумался.

— И красота тоже! — добавил он.

— Главное прочность, а красота…

— Скажешь, не нужна?

— Нужна-то нужна, — ответил Сережа, — только главное все-таки прочность во всем!

— Красота тоже главное!

Сережа ехидно хихикнул:

— Что ты понимаешь в красоте! Ну вот скажи, что, по-твоему, красивее — тюльпан или роза?

— Я знаю, когда на Земле не останется пустынь, это и будет настоящая красота! — пылко проговорил Ашир. Он встал и отшвырнул ногой обломок кирпича. — В старом Ашхабаде было много дувалов, они портили город. Теперь дувалов не будет. Это красота! И крыши домов не надо плоские делать.

— Вот это ты правильно говоришь!

— Поэтому и не спорь.

— Ладно, довольно спорить, все в Ашхабаде будет и прочным и красивым!

Против этого Ашир не мог ничего возразить.

— И трамваи будут?

— От трамваев шума много, троллейбусы лучше. По всем главным улицам троллейбусы пройдут… Все хорошо, только вот республиканский стадион на окраину города переносят. Это, по-моему, зря. Далеко очень.

Ашир приблизил к Сереже возбужденное лицо.

— А наш завод?

— Завод почти в два раза вырастет! — с восторгом говорил Сережа. — Мне кажется, что я наш завод уже полностью отстроенным с самолета вижу. Такие корпуса — дух захватывает!

Ашир мечтательно устремил взгляд куда-то вдаль. Сережа, сонно зажмурился, развел перед собой руки и, будто фокусник, с таинственным видом продолжал:

— Гляжу с самолета и вижу: подъезжает к нашей проходной легковая машина. Смотрю, выходит из машины человек в красивом костюме, в шляпе и с чертежами в руках. Кто бы, ты думал? Инженер Ашир Давлетов. Не вру! Я от радости за тебя чуть из самолета не вывалился.

Ашир рассмеялся:

— Вот фантазер! А рядом с инженером не видел

конструктора Сергея Удальцова? Ведь они вместе привезли на завод чертежи электрических Хлопкоуборочных машин.

— Об этом я умалчиваю. Сережино лицо расплылось в веселой улыбке. — Конструктор Удальцов не любит хвастаться. — Он присел возле перевернутой вверх колесами вагонетки и тихо проговорил: Нет, правда, Ашир, бывает, закрою глаза, и новый Ашхабад передо мной, как в кино, огромный, красивый, в зелени садов. Завод наш самый лучший в городе. Вот и сейчас… вижу, все вижу…

Голос у Сережи стал глухим и вялым. Он закрыл глаза и уже не смог поднять веки. Расслабленная рука с крапинками веснушек на кисти упала с колена на землю.

«Пусть отдохнет, устал очень… Хороший он — Сережа». — Ашир поудобнее уложил ему руку и отошел.

Ом вернулся в литейную, опустился на ящик возле двери и, чувствуя во всем теле сладкую истому, тоже уронил на колени голову и не заметил, как задремал.

Проснулся Ашир от тишины. Огонь в печи погас, из форсунки валил дым. Ашир вскочил на ноги и, испуганно вращая глазами, растолкал спящего тут же на земле вагранщика.

— Вставай, быстро вставай!

Вагранщик стремительно бросился к форсунке и попытался снова разжечь огонь. Ничего не получилось — форсунка не работала.

Прибежал из палатки главный инженер, придерживая рукой повязку на голове.

— Что случилось?

— Да вот с подачей горючего что-то. Ни на шаг не отходил от печи, — смущенно объяснял вагранщик, засучивая рукава выше локтей.

— Не оправдываться, а исправлять надо! — сердито проговорил Орловский. — Дайте-ка инструмент.

Подошел Максим Зубенко. Он с хрустом в костях расправил плечи, осмотрел вентилятор, бак с нефтью, форсунку и горячо взялся помогать главному инженеру.

Пока возились с ремонтом, взошло солнце.

— Не одно — так другое! — негодовал Орловский. — Чорт знает что получается!

Однако, когда в цех пришли директор и Чарыев, Олег Михайлович заговорил спокойно и даже с оттенком гордости:

— Плавку дадим через несколько часов. Литейщики от усталости с ног падают, но из цеха не уходят…

В тот день до Ашира дошла тревожная весть. В такой день, когда так хотелось прыгать и петь от радости, — ведь литейный цех выдавал после землетрясения первую плавку!

— …В бакинском госпитале умерла наша работница, — случайно уловил он из разговора Чарыева с директором.

«Светлана умерла!» — почему-то сразу же подумал Ашир. Он отозвал в сторону Чарыева и спросил:

— Вы про Светлану Терехову говорили?..

Чарыев ответил, стараясь не смотреть ему в глаза:

— Пока точно не известно, кто умер. Узнаю— скажу. Думаю, что не Светлана… Иди работай. Литье должно быть сегодня удачное.

«Неужели парторг нарочно скрывает от меня? — думал Ашир. — Не хочет расстраивать в такой день. Нет, он не станет обманывать! Может быть, не она…»