Энн Ветемаа - Лист Мёбиуса
- Название:Лист Мёбиуса
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Энн Ветемаа - Лист Мёбиуса краткое содержание
Новый роман «Лист Мёбиуса» — это история постепенного восстановления картин прошлого у человека, потерявшего память. Автора интересует не столько медицинская сторона дела, сколько опасность социального беспамятства и духовного разложения. Лента Мёбиуса — понятие из области математики, но парадоксальные свойства этой стереометрической фигуры изумляют не только представителей точных наук, но и развлекающихся черной магией школьников.
Лист Мёбиуса - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Людям, особенно занятым в ночную смену, этот ящик очень понравился. Ибо не всем, кто обслуживает бумагоделательную машину, нужно толочься возле нее, когда она работает в нормальном режиме. Можно по очереди прикорнуть до следующего сбоя или обрыва. И стоит ли мечтать о чем-то лучшем, когда под боком теплый бумажный ворох. Разве о том, чтобы компанию тебе составила приятная собеседница, с которой удастся найти общий язык и обменяться мнениями на производственные темы…
Однако мы вовсе не намерены заострять внимание на тех фактах, о которых юристы сказали бы «ин-флагранти». К чести нашего молодого инженера, занимавшего должность сменного мастера и поэтому часто проводившего здесь ночи, следует признать, что он подобных поступков, в общем плане осуждаемых нашим моральным кодексом, не совершал. Когда он забирался в ящик, то размышлял «о возможности жизни на нашей планете» [16] Парафраз названия повести Мати Унта «О возможности жизни в космосе».
, или просто давал отдых серому веществу, а чаще всего слушал музыку, прихватив с собой кассетный плейер и надев наушники. (Эту в то время весьма редкую игрушку ему прислал из-за океана дальний родственник.)
Что касается возможности жизни на Земле, то она после штудирования органической химии оказалась под большим вопросом: их молодой профессор весьма скептически относился к схеме возникновения жизни обласканного в свое время академика Опарина. Из исходных веществ мы вполне можем получить в своих ретортах метан и некоторые азотистые соединения, а вот надежды на возникновение аминокислот очень мало. И почти невероятно получить все это одновременно и в таком соотношении, которое необходимо для возникновения белка, и если пойти дальше, для создания такого тонкого органа как глаз. Правда, заявил циничный молодой ученый, не следует говорить об абсолютной невозможности, расчетная вероятность столь же велика, как у теннисного мяча, брошенного в стенку, где в этот самый миг выпадает кирпич — и он пролетает сквозь нее в образовавшуюся дыру.
— Это совершенно нереально! — выкрикнул кто-то.
— Ну, не скажите, — возразил профессор. — Для такого события нужно лишь одно — чтобы хаотическое броуновское движение мельчайших частиц внезапно превратилось в совершенно определенное однонаправленное. Если, например, в чайнике все молекулы воды разом станут двигаться в одном направлении, то не пугайтесь, если он поведет себя несколько неожиданно, вдруг оторвавшись от плиты и взлетев в воздух… Подобные явления, столь же возможные, как и то, что гора пойдет к Магомету, называются флуктуацией, и занимаются ими термодинамическая теория вероятностей и математическая статистика.
— Но мы же существуем ! — сердито воскликнула комсорг их курса, высокоидейная девица, которой подобные разговоры были не по душе.
— Похоже на то, — задумчиво склонив голову, сказал молодой профессор, ныне исследующий широко известный парамагнитный резонанс или как его там? — Н-да, хотя в это трудно поверить…
О таких вещах хорошо было думать в пахучем бумажном ворохе. «Мыслю, следовательно существую», повторил молодой, далекий от жизни инженер и проводил взглядом жука, ползущего по стенке ящика. — «Ты не мыслишь, но, черт возьми, кажется, тоже существуешь! Очень интересно, что мы с тобой так вот встретились. Как велика вероятность такой встречи?»
Вероятность в самом деле не особенно велика, потому что серьезные инженеры старшего возраста не унижались настолько, чтобы забираться в ящик: сменный инженер в таком ящике — вещь необычная. Даже тогда, когда делать было нечего, инженеры с задумчивым видом прогуливались по цеху или находили для сна укромное местечко подальше от глаз рабочих. Они заботились о своем авторитете. Однако если рабочие и относились терпимо к начинающему инженеру, то именно потому, что он ничуть не заботился о своем авторитете. Да и как бы он помог машинисту бумагоделательной машины? До такой ответственной должности добирались в зрелые годы и то лишь, когда начинали работать на фабрике мальчишкой; ведь бумагоделательная машина представляет собой хитросплетение валов, насосов, фильтров и многих прочих деталей, протянувшееся на добрых пятьдесят метров, притом у каждого узла свой норов. Опытный машинист бумагоделательной машины будто волшебник, который сто очков вперед даст любому молодому инженеру, и это естественно — в ракетный век даже академик не справится в космосе.
Молодой инженер Пент понял это сам и дал понять другим — в этом смысле он был дипломат. Все равно ведь болтался без дела, опустив руки и не зная, куда деть глаза от стыда. Следовало найти себе какое-нибудь занятие. И он нашел — на собраниях, где обсуждали административные и бытовые проблемы, поднимали вопросы заработка и так далее, он оказался при деле как опытный полемист и вскоре всем стало ясно, что он умеет отстаивать права рабочих. Именно с теми бедами, с которыми не решались идти к директору или главному инженеру, обращались к долговязому химику. Он сделался кем-то вроде подпольного адвоката. Но все же эта роль особого уважения не заслуживала и поэтому в розовом ящике порой судьба виделась ему далеко не в розовом свете. Накатывал комплекс неполноценности. Пент понимал, что химиком он, пожалуй, еще может стать, а инженером-руководителем едва ли. Особенно ясно он ощутил это, когда к ним на фабрику прислали на практику двух студентов. В том числе широкую в кости грудастую девушку, на верхней губе которой намечался легкий темный пушок. Родилась она в Южной Эстонии, владела местным диалектом, а нарекли ее простым эстонским именем Лайне.
Как-то утром, придя на работу, Пент заметил во дворе Лайне, хлопочущую над насосом, часто выходившим из строя. Вся в масле, она копалась в трубах и муфтах, напружинив тугие икры и широко улыбаясь. Пенту был знаком этот насос. Порой он даже пинал его ногой, приговаривая: «Надо как-нибудь наладить это старье». Но слова так и оставались словами. А девушка сразу взялась за дело, меняла прокладки, что-то отпиливала и ее, разумеется, никто об этом не просил. И вот тогда, смотря на девушку, Пент понял, что сам он настоящим инженером не станет. Неожиданная мысль озарила его голову, словно вспышка магния, которым пользовался дедушка, когда снимал своей камерой вечером в комнате. Не выйдет из тебя инженера, Пент! Надо было пристроиться на кафедре в каком-нибудь институте или в университете, потому что чистая химия ему ближе инженерной химии, а на фабрике его специальные знания вообще не к месту. Но ничего не поделаешь. Придется тянуть лямку три года, как того закон требует.
С директором отношения тоже не клеились. Номенклатурный руководитель, перемещаемый с места на место, этот человек работал в десятках разных систем, бумагоделательное производство знал весьма поверхностно, зато в людях, по всей вероятности, разбирался. Тем более, что знание людей и человеческой психики считал своим любимым коньком и призванием. Ни для кого не было тайной, что на его необъятном письменном столе всегда лежало много захватывающих книг, прямого отношения к директорской работе не имевших. Прежде всего, конечно, на нем покоились брошюры по основному производству, планированию и хозяйствованию. Именно покоились. Для отвода глаз. А под ними прятались издания, свидетельствовавшие о подлинных вкусах и пристрастиях директора: биография Рихарда Зорге, повести о разведчиках, тайной войне против Советского Союза и так далее. Даже монография о Жозефе Фуше, пресловутом министре полиции Франции, которого так ярко изобразил Стефан Цвейг. Такие похвальные, разве что несколько необычные для человека предпенсионного возраста интересы — ведь в данном случае, наверное, нельзя сказать мальчишеские интересы? — таились в глубине души этого невысокого, неприметного человека. И когда по телевизору передавали «Семнадцать мгновений весны», директор обо всем на свете забывал, блаженно мурлыкая, хотя и немного подвирая, лейтмотив сериала.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: