Борис Виан - Осень в Пекине

— Вы о тех трех грузовиках? — заорал Афанарел.

— Да, — проорал ему в ответ Моряк.

У него были косматые темные волосы, волосатая грудь и лицо изможденного ребенка. Он отвел глаза от археолога и уставился на молодую женщину.

— Кто это? — спросил он у Афы, в свою очередь отключив молоток.

— Меня зовут Медь, — сказала девушка и протянула ему руку. — Мы делаем то же самое, только под землей.

Моряк улыбнулся и нежно сжал тонкие нервные пальцы Меди в своей сухой, потрескавшейся ладони.

— Привет… — пробормотал он.

Карло продолжал работу. Моряк с грустью посмотрел на Медь:

— Из-за этого Арлана нам нельзя ни на минуту прерывать работу, а то бы мы пошли с вами в бар выпить по стаканчику.

— А как же жена?.. — закричал Карло, отодвинув молоток в сторону.

Медь рассмеялась:

— Что, ревнует?

— Да нет же, — сказал Моряк. — Она знает, я человек серьезный.

— Тяжело тебе здесь придется, — заметил Карло. — Выбирать особенно не из кого…

— Увидимся в воскресенье, — пообещала Медь.

— После утренней мессы, — пошутил Моряк.

— Здесь в церковь ходить не принято.

— А неподалеку, между прочим, живет отшельник, — заметил Афанарел. — Мы в принципе собирались к нему в воскресенье.

— Еще чего! — рассердился Моряк. — Лучше мы с малышкой выпьем в баре.

— Аббат придет и все вам объяснит, — сказал археолог.

— Ох! Черт! — воскликнул Моряк. — Терпеть не могу этих священников.

— А чем еще в воскресенье заниматься? — возразил Карло. — С женой и детьми гулять?

— Я тоже священников особо не жалую, — сказал Афанарел. — Но это — случай особый.

— Знаю, — кивнул Моряк. — Только сутану-то он носит!

— Он страшный шутник, — сказала Медь.

— Это еще хуже.

— Давай скорее, Моряк, — сказал Карло. — А то эта сволочь Арлан опять к нам прицепится.

— Ладно, ладно… — пробурчал Моряк.

Отбойные молотки снова вгрызлись в почву, и струи желтого песка опять взметнулись вверх.

— До свиданья, ребята, — попрощался Афанарел. — Сходите выпейте у Барридзоне. Скажите ему, что я потом за все заплачу.

И они пошли дальше. Медь обернулась и помахала рукой Карло и Моряку.

— До воскресенья! — крикнул Моряк.

— Заткнись! — сказал Карло. — Девушка уже пристроена.

— Ты об археологе? Он просто старый дурак, — заявил Моряк.

— Нет, — сказал Карло. — По-моему, он мужик хороший.

— Хороший старый дурак, — повторил Моряк. — Такие тоже бывают.

— Как ты мне надоел со своими глупостями! — сказал Карло.

Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба. Их массивные тела давили всей своей тяжестью на плотный грунт. Твердые пласты почвы отделялись и падали к их ногам, а песок жег им горло. Они настолько привыкли к грохоту, что могли разговаривать друг с другом даже шепотом. Обычно Моряк и Карло беседовали во время работы, чтобы не было так тошно от того, что ни конца ни края этому видно не было. И вот теперь Карло начал мечтать вслух:

— Когда мы закончим работу…

— Этого не будет никогда…

— Но должна же эта пустыня когда-то кончиться…

— Тогда будет другая работа.

— Мы сможем наконец поваляться, отдохнуть…

— Больше не работать…

— И никто нам не будет мешать…

— А вокруг только земля, вода, деревья, а рядом — та красивая девушка.

— Бросить к черту этот молоток…

— Мы никогда с этим не разделаемся.

— Еще эта сволочь Арлан…

— Бездельничает целый день, а зарабатывает больше, чем мы.

— Этого не будет никогда.

— А вдруг пустыне нет конца…

Их жесткие пальцы не выпускали молотка ни на минуту, кровь высыхала у них в жилах, голосов почти не было слышно — только тихий шепот, томительный, едва различимый за грохотом молотков, стон, витающий вокруг их потных лиц, у уголков обожженных губ. Под грубой потемневшей кожей выступали напряженные узловатые мышцы — твердые бугорки, перекатывающиеся по руке в согласованных звериных прыжках.

Глаза у Карло были полуприкрыты, всей рукой своей — от кисти до плеча — он ощущал движения стального клинка и вел им не глядя, полагаясь всецело на свой инстинкт.

Прямо за ними располагался длинный, уже прорытый, затененный проход сквозь дюну, грунт был грубо выровнен, а они все глубже и глубже уходили в ее каменную плоть. Наконец, порушив очередной затвердевший слой, они вновь увидели близлежащие дюны, а вдали на соседнем склоне промелькнули крошечные фигурки археолога и оранжевой девушки. Позади послышался грохот оседающих пластов. Скоро им придется прекратить работу, чтобы расчистить скопившийся грунт; грузовики еще не возвращались. Частые удары стального поршня об окаменевшую почву и свист выхлопных газов чудовищным эхом отражались от стен выемки, но ни Моряк, ни Карло уже не слышали этого: перед их взором расстилались зеленые, залитые солнцем просторы и крепкие обнаженные девушки ждали их, раскинувшись в прохладной мягкой траве.

Амадис Дюдю еще раз перечитал только что полученное послание на бланке Правления с подписью двух его членов, включая председательскую. От некоторых словечек он попросту не мог оторвать сладострастного взора и в уме уже подыскивал выражения похлеще, способные подавить любую аудиторию. Надо будет собрать всех в большом зале гостиницы Барридзоне. Чем раньше — тем лучше. Хотелось бы после работы, это в любом случае. Проверить, есть ли у Барридзоне в гостинице трибуна. Один из пунктов письма касался Барридзоне лично и его гостиницы. Как быстро решаются любые вопросы, когда в этом заинтересована крупная фирма! Проект железной дороги был практически закончен, однако щебенки все не было и не было. Водители грузовиков были всецело заняты ее поисками; время от времени они давали о себе знать или же просто кто-нибудь из них неожиданно появлялся в лагере со своим грузовиком, но тут же исчезал снова. Амадис был несколько раздосадован всей этой историей, но строительство тем не менее шло своим чередом — дорога прокладывалась над землей и держалась на опорах. Карло и Моряк бездельничали. К счастью, Арлану удалось-таки выжать из них все, на что те были способны, и вдвоем они прокладывали по тридцать метров пути в день. Через сорок восемь часов надо будет приступать к разрезанию гостиницы пополам.

Раздался стук в дверь.

— Войдите! — сухо произнес Амадис.

— Bon giorno, — сказал входя Пиппо.

— Здравствуйте, Барридзоне, — сказал Амадис. — Вы хотели со мной поговорить?

— Да, — сказал Пиппо. — Какого хрена вы эту чертову железную дорогу прямо к моей гостинице подвели? Мне-то она зачем?

— Министр только что подписал постановление об экспроприации вашей гостиницы, — заявил Амадис. — Я как раз намеревался сообщить вам об этом вечером.

— Это все дипломатия и заглавнобуквенная чушь, — возмутился Пиппо. — Лучше скажите, когда вы это все уберете?