Борис Виан - Сердце дыбом

На этой вертикальной стене она сейчас и распласталась. Еще три метра — и можно будет ухватиться за край уступа. Вообще говоря, самое трудное только там и начиналось: вершина Братца шла нависающим гребнем. Но пока что надо было преодолеть и эти три метра. Клемантина висела над пропастью, удерживаясь в наискось прорезавшей гранитную плиту трещине только кончиками обутых в веревочные тапочки ног. В трещину набился грунт, на нем выросла чахлая травка — зеленая полоска на сером фоне, напоминающая ленточку «За заслуги в сельском хозяйстве» в петлице учительского мундира.

Клемантина дышала медленно и глубоко. Выше, выше, точно муха по стеклу. Три метра. Всего три метра. Меньше, чем два ее роста.

Кое-какие шероховатости, если приглядеться, все-таки были. Надо только уметь смотреть: достаточно внимательно, чтобы их заметить, но не слишком пристально — иначе сообразишь, насколько они ненадежны, и ужаснешься.

Клемантина уцепилась обеими руками за два таких сомнительных бугорка, и ничего.

Коленки терлись о камень. Она поднялась на тридцать сантиметров выше зеленой полоски.

Перевела дух, осмотрелась и поползла опять. Еще через десять минут она вскарабкалась на карниз, с которого начинался последний этап. К взмокшему лбу прилипли пряди волос. Разгоряченное тело источало запах, похожий на запах прелой травы.

Карниз был узкий — не пошевельнешься. Она только повернула голову и увидела внизу, в необычном ракурсе, окруженного бахромой пены Морского Братца. Солнце стояло уже довольно высоко, и лучи его, преломляясь в мелких брызгах, окаймляли прибрежные камни радужными облачками.

Макушка Берегового Братца нависала сверху, похожая на наклоненную вперед приоткрытую книгу. Клемантина собиралась ползти по этому глубокому покатому желобу.

Запрокинув голову, она оглядела гребень и простонала от наслаждения. Влажное пятно расползлось у нее по брюкам между ног.

Сопливая троица ползала на четвереньках по комнате, где их запирали перед трехчасовым кормлением. Они уже не спали, как прежде, круглыми сутками и были рады поразмять задние конечности. Ноэль и Жоэль повизгивали. Степенный Ситроен не спеша описывал круги вокруг низенького одноногого столика.

Жакмор наблюдал за близнецами. Теперь, когда из личинок они превратились в забавные живые существа, он часто сидел с ними. Благодаря климату и хорошему уходу они развивались поразительно быстро. У первенцев, Ноэля и Жоэля, волосики были светлые и прямые. Ситроен, сохранивший с рождения темные кудри, выглядел на год старше братьев.

Само собой, у малышей текли слюни. Стоило одному остановиться, как на ковре появлялось мокрое пятнышко, и тягучая прозрачная ниточка, свисавшая у виновника из уголка рта, обрывалась не сразу.

Жакмор наблюдал за Ситроеном. Глядя в пол, мальчик ползал, как заведенный, но завод уже кончался. Вот движения его замедлились, он сел и внимательно, переводя взгляд все выше, осмотрел столик.

— Ну и что ты надумал? — спросил Жакмор.

— Абу-у… — был ответ.

Ситроен протянул руку к столику. Далековато. Тогда все в том же сидячем положении он подвинулся поближе, легко ухватился за край столешницы, подтянулся и встал.

— Молодец! — похвалил Жакмор. — Именно так это и делается.

— О-о… абу! — откликнулся Ситроен, отпустил столик и тут же с удивленным видом плюхнулся на попку.

— Ну вот, — сказал Жакмор. — Не надо было отпускать. Все очень просто. Через семь лет ты пойдешь к первому причастию, через двадцать выучишься, а еще через пять — женишься.

Ситроен с сомнением покачал головой и снова, уже куда быстрее, вскочил на ножки.

— Что ж, — подытожил Жакмор, — значит, надо звать сапожника или кузнеца. Здесь, дружок, воспитание жесткое. Хотя подковывают же лошадей, и ничего страшного. Это уж как решит твоя матушка.

Он лениво потянулся. Что за жизнь! И совсем не с кем проводить психоанализ. К дурехе-служанке не подступиться. Уперлась — и ни в какую.

— Наверняка мне же и придется идти в деревню по этому делу, — подумал психиатр вслух. — Я не был там уже несколько недель.

Ситроен снова кружил вокруг столика, но теперь не ползком, а на ногах.

— Ого, — заметил Жакмор, — смотри, какой бедовый! Этак ты обскачешь мою программу. Отлично, скоро будет с кем погулять.

Жоэль и Ноэль проявляли признаки беспокойства. Жакмор взглянул на часы.

— Действительно, подходит время. Собственно, уже подошло. Ну ничего, каждый может запоздать.

Жоэль разревелся первым. Ноэль подхватил. Ситроен хранил спокойствие и смотрел на братьев с презрением.

Было уже половина четвертого, когда явилась Клемантина. Жакмор за все это время не сдвинулся с места. Сидел невозмутимо, как будто не слышал оглушительного ора двойняшек. И столь же безмятежно восседал на коленях у психиатра и таскал его за бороду Ситроен.

— Наконец-то! — сказал Жакмор.

Левая штанина Клемантины была разорвана снизу доверху. Скулу украшал здоровенный синяк.

— Похоже, вы не скучали, — заметил Жакмор.

— Верно, — сухо сказала Клемантина. — А вы?

Этот ровный, сдержанный тон никак не вязался с видимым возбуждением, которым трепетал каждый мускул ее тела.

— Орут, как резаные, — заключила она после минутного наблюдения.

— Еще бы, — сказал Жакмор, — они проголодались. Они, между прочим, нуждаются в вас не меньше, чем эти ваши каменные братцы.

— Раньше я не смогла, — сказала Клемантина. — Первым получит самый терпеливый.

Она взяла с коленей психиатра Ситроена и устроилась с ним в другом кресле. Жакмор целомудренно отвернулся, ему было неловко смотреть, как Клемантина дает ребенку грудь; вид синих жилочек на белой коже слишком волновал его. И вообще он считал, что женская грудь существует не для того, чтобы совать ее в рот молокососам.

— Да, вы знаете, он научился ходить, — поделился новостью Жакмор.

Клемантина вздрогнула и невольно отдернула сосок от ротика сына… Ситроен смиренно ждал.

— Ходить? — Она посадила его на пол. — А ну, иди!

Ситроен схватился за материнскую штанину и встал. Оторопевшая Клемантина снова взяла его на колени.

Подползли орущие без умолку Ноэль и Жоэль.

— А они? — спросила мать.

— Они нет, — сказал психиатр.

— Слава Богу, — вздохнула Клемантина.

— Можно подумать, вас огорчает, что мальчик пошел, — с удивлением сказал Жакмор.

— Ничего, пока еще этим крохам далеко не убежать.

Когда Ситроен насосался, Клемантина подцепила за помочи и приложила к груди Жоэля с Ноэлем.

Жакмор встал.

— Так вы их любите? — спросил он Клемантину.

— Они такие забавные, — ответила она. — И, главное, я им так нужна. Вы идете гулять?

— Да, хотел пройтись.

— Зайдите заодно к кузнецу. По поводу Ситроена.