Чарльз Дэвис - Мания

Закончив свои дела, Фактор не оставался с нами, а жил в доме в долине. Правда, в свои короткие посещения Фактор предпочитал пещеру в часе неспешной ходьбы от aldea. Возможно, вам это покажется странным, ведь вы не знаете ничего, кроме дворцов и защищенных монастырей. Для вас любой, кто живет в пещере, не объявив себя отшельником, немногим лучше язычника, пожалуй, еще хуже, ибо он живет вне общества и совсем не имеет веры. Однако в горах многие живут в пещерах, а некоторые даже неплохо. Правда, большинство пещер вокруг aldea представляли собой узкие каменные карнизы, пригодные для загонов для животных, но не для проживания людей. И только две-три пещеры были большими, сухими и вполне удобными. Горный народ высоко ценил эти пещеры, теплые зимой и прохладные летом, а пещера Фактора была самой лучшей.

Многие удивлялись, зачем Фактору пещера, ибо, хотя она считалась хорошей и ходили слухи, будто в ее глубинах спрятано сокровище бежавшего мавританского принца, до нее было трудно добираться, и Фактор, объявивший ее своей, бывал там нечасто. Позднее я понял, зачем ему пещера, однако тогда если бы я над этим и задумался, то сказал бы, что он захватил ее так же, как и все остальное: чтобы обладать тем, что другие люди желают и могли бы применить с гораздо большей пользой.

Я уже упоминал Обрыв Пастуха и снежные ямы у основания утеса. Чтобы добраться до пещеры Фактора, приходилось идти вдоль горного ручья под скалами, обходя ямы и петляя между подножием утесов и ложем ручья до тупика чуть левее входа в пещеру. Был и более короткий путь: вдоль Acequia Nueva над скалами, а затем вниз по горному склону, но этот путь был опасным, хоть и не таким крутым, как через Обрыв Пастуха, и рисковать стоило лишь по очень веским причинам. На следующий после беседы с мавром день я отправился вдоль ручья, сжимая тыквенную бутыль, украденную из дома, и винный бурдюк, который мавр протиснул под свою плохо пригнанную дверь.

Я знал, что Фактор отсутствует и вернется лишь дня через три, но все равно, приближаясь к пещере и думая о возможной встрече с ним, испытывал жуткий страх. Нас учили избегать Фактора и предупреждали, что, если, по несчастью, мы с ним столкнемся, следует приложить все усилия, дабы не разозлить его. Кража вина из его пещеры была глупостью, которая могла дорого обойтись мне и моей семье, однако тяжелое положение друга придавало мне смелости.

Я приблизился к пещере. Вход в нее преграждала рукотворная стена с дверью, но замок был очень простым, а в верхнем левом углу стены осталось дымовое отверстие. Раствор между камнями начал выкрашиваться от старости, и мне не составило труда, цепляясь за выступы, подобраться к отверстию, откуда я смог заглянуть в пещеру. Внутри было темно, но я различил очертания лежанки и грубо сколоченный стол, а прямо под отверстием — мелкий каменный лоток, полный золы от последнего костра Фактора. Вот и все. Конечно, с моей позиции большая часть пещеры оставалась невидимой, и это вызывало беспокойство, ведь в глубине могло таиться что угодно, и все же какая-то странная гордыня толкала меня вперед. Я проскользнул в отверстие и с грохотом свалился на холодные угли, задохнувшись в поднявшемся облаке пыли. Мой кашель жутковатым эхом пронесся по замкнутому пространству.

Немного отдышавшись, я прислушался, и мне показалось, что из глубин пещеры доносится чье-то тихое дыхание. Я решил, что от страха разыгралось воображение, и направился к столу, надеясь оттуда увидеть побольше. Шероховатая столешница по краям была сильно изрезана неоднократно используемым острым инструментом, видимо, здесь резали хлеб или мясо. Ничего нового я не разглядел, поскольку света не хватало, а развести огонь не посмел, боясь, что дым привлечет внимание. Я также чувствовал странный запах гниения, несильный, но навязчивый, приторно сладкий и прогорклый одновременно. Так воняет в горной глуши вздувшаяся козлиная туша. Постепенно глаза мои привыкли к темноте, но я понял, что при освещении лишь через дымовое отверстие мне придется вести поиски на ощупь. Зрение тут не помощник. Неприятная мысль. Я не сомневался в том, что, ощупывая логово столь отвратительного человека, непременно наткнусь на нечто ужасное, может, даже на самого затаившегося хозяина. Однако отступать было не в моем характере: даже в детстве, решившись на что-то, я никогда не останавливался, пока не достигал цели. Я кое-как обогнул стол, развел руки и направился прочь от стола и лежанки, отыскивая стену. Я справедливо рассудил, что вино — если оно там есть — должно храниться недалеко от стола.

Стена, сухая и шершавая, оставила пыльный след на моих пальцах, будто побеленная, что, учитывая мрак, совершенно невозможно. Без сомнения, скалу покрывал какой-то осадок, ибо там, где пещера когда-то была сырой, а позже высохла, на стенах часто встречается такой шероховатый слой. Я оглянулся и успокоился, увидев свет, скользящий из дымового отверстия. С этого расстояния свет был более отчетливым, и я понял, что, как бы далеко ни отошел, смогу найти обратный путь. Пробираясь вдоль стены, я наткнулся на сундук, полный одежды, и несколько полок с глиняными горшками, только их содержимое никоим образом не походило на вино.

За полками пол пещеры отлого шел вниз, совсем чуть-чуть, но все мои чувства были обострены, и я скорее ощутил, чем заметил, что стены начинают смыкаться. Держась одной рукой за стену, вдоль которой шел, я вытянул другую в сторону противоположной стены. Я продвигался вперед, как начинающий акробат, осторожно балансируя между стенами и перед каждым шагом ногами, как щупальцами, проверяя, нет ли впереди препятствий. Это довольно обычный способ продвижения в жизни, милорды: держать одну руку на знакомом, а второй изучать противоположную сторону.

В одном месте моя ладонь скользнула по чему-то свисавшему с потолка, длинному и мягкому, как тонкая козлиная шерсть. Я отпрянул с отвращением и только потом понял, что, скорее всего, это паутина. В свете, падающем из дымового отверстия, мое предположение подтвердилось. Я уже здорово углубился в пещеру, может, на сорок шагов взрослого. Неудивительно, что Фактор, так же мало внимания уделявший чистоте, как и любой другой житель aldea, не стряхнул паутину столь далеко от своего лежбища.

По логике вещей, мне следовало тогда же повернуть обратно. Вино не могло храниться в этом углу подземелья, скорее уж ближе к входу и столу. Но почему-то поиск противоположной стены стал притягательным сам по себе, и я решил пройти еще немного.

Чем дальше я забирался в пещеру, тем сильнее становился запах, и я начал сожалеть, что не повернул назад. Однако я отчаянно хотел найти противоположную стену, будто каким-то образом мои поиски вина, на которое мне, честно говоря, уже было наплевать, оказались бы несовершенными, если бы я не коснулся противоположной стены пещеры. К тому же у меня осталось бы мучительное ощущение, будто я не сделал все от меня зависящее.