Владимир Топорков - Наследство

С тем и уехал Безукладов, а Дунаев остался стоять на лесной дороге. Сверху медленно оседала густая темнота, покорно ложилась к ногам, как преданная собака. Бензиновая гарь надолго растворила запах хвои. Он глядел, как между стволов причудливо сверкают огоньки удаляющейся машины, и, когда они совсем исчезли, ощутимо почувствовал усталость, будто вот такие сосны-великаны навалились могучей кроной на плечи, давят их непомерной тяжестью. День сегодня выдался хоть и приятный, но хлопотливый.

Дунаев вспомнил разговор о главном агрономе, и дрожь пошла по телу. Прав, наверное, на сто процентов Сергей Прокофьевич, подумал Егор. Действительно, пытался он в старые мехи молодое вино влить. А у Боброва, кажется, свои взгляды на их прежнюю дружбу. Он начинает палки в колёса вставлять по службе. И поддержка Степана Плахова – не горькое заблуждение, а позиция. Интересно бы в статью эту заглянуть, не полощет ли там он его, Егора?

Дунаев вернулся в домик к Елене, опустился в кресло, блаженно вытянул ноги. Елена уселась рядом, спросила заинтересованно:

– А что это Безукладов тебе на ухо шептал?

Он с неохотой рассказал про статью Боброва, а та оживлённо хлопнула в ладоши, вскочила с места:

– Верно говорят: бойся волка сзади, козла спереди, а плохого человека со всех сторон…

– Бобров – не плохой человек, – промолвил Дунаев, но эта реплика, кажется, масла в огонь добавила.

Елена ещё больше распалилась, как лесной костёр из сушняка:

– Чудной ты, Егор Васильевич! Уже на свете немало живёшь, а простой истины не запомнил: доверяй, но проверяй. Откуда ты знаешь, какую цель Бобров в жизни преследует? Ты с ним беседовал? Может быть, он для тебя специально нож в спину готовит?

– Не такой человек, – ещё раз глухо сказал Дунаев.

– Зря в это уверовал, – страстно заговорила Елена. – Вера твоя, правильно Безукладов подметил, на старых представлениях о Боброве держится. А может быть, он на твоё место метит?

– Ну-ну, скажешь тоже…

– А ты подумай, подумай, – Елена так и не села, расхаживала по комнате, сверкала глазами. – Всякий человек себя защищать должен. Вот и тебе совет: найди повод да и предложи Боброву работу в другом месте поискать. Он, кажется, по свету уже немало колесил… – Елена порывисто подбежала к Егору, обхватила горячими руками голову, зашептала. – Ты себя береги, миленький…

Стало душно, как перед грозой, теплота залила тело, и Егор блаженно засмеялся. Свечным огарком истаял разговор, оплыл радостным ощущением счастья, любви. Как же он должен быть благодарен судьбе, что подарила она ему эту женщину! Будто в холодном, промороженном погребе вспыхнул тёплый огонёк, греет тело, наливает силой.

– Ну, милый, – Елена разжала объятия, опустившись на колени, заглянула в глаза, – теперь поедем в Осиновый Куст. Обещал ведь…

Именно сейчас Егору не хотелось ехать домой. Хотелось лечь спать, разогнать усталость, вытянуть тело. Но уже много дней подряд Елена просит его показать квартиру, будто хочет проверить всю глубину их взаимоотношений.

Егор вёл машину неторопливо, специально рассчитывая как можно позже подъехать к дому. Всё-таки злые глаза всегда найдутся. И от этого полз по спине неприятный холодок.

Елена проговорила осевшим, сиплым голосом:

– Как сметану везёшь! Может, боишься?

. – Чего боюсь? – Егор спросил непринуждённо.

– Да всего боишься! – Елена повернула голову к нему и, наверное, улыбнулась холодно, но в тёмной кабине не различишь.

Сказать ей сейчас, что и в самом деле муторно на душе у него, какой-то стылостью её сковало – обидишь до слёз. Но себе-то признаться можно – состояние такое, будто на чужом огороде застали. А вдруг распахнётся дверь в их доме, выйдет Лариса. И он представил, как покроется каплями холодного пота.

Дунаев сосредоточенно вглядывался в выхваченную острым лучом дорогу, искал в голове слова оправдания и не находил – все они казались ему пошлыми, предательскими. Наверное, у него даже губы шевелились, и Елена спросила:

– Ты что-нибудь сказал?

– Нет-нет, – быстро ответил Егор и плотно сжал губы.

Домой он заходил спокойно, без страха, хоть и оглядываясь – всё-таки неприятно, если соседи увидят его в этот поздний час в обнимку с чужой женщиной. Впрочем, какой чужой, усмехнулся Егор, самой близкой, роднее и дороже человека не придумаешь…

В доме он включил свет, и мягкая теплота его успокоила. Елена деловито осмотрела комнаты и, усаживаясь на диван, сказала:

– У тебя красиво, ты не находишь?

– Да-да, – кивнул он головой и торопливо загремел в шкафу.

Опять этот вопрос напомнил о Ларисе. Ценой её усилий уютно и тепло в доме. Егора квартирантом можно считать. Но сказать так – значит обидеть Елену.

Егор достал рюмки, налил коньяку.

– Ну, за счастье!

– За счастье в этом доме, – засмеялась Елена. – Не очень плохой тост?

– Хороший, если ты себя имеешь в виду…

– Торопишься, Егор…

Нет, не только он, Елена тоже торопится. Разве случайно она рвалась сюда, в квартиру? А этот пронзительный взгляд во время осмотра комнат и выражение торжества на лице сейчас? Видно, в мыслях она уже давно стала женой Егора, полноправной хозяйкой. Вот и сейчас вернулась к разговору с Безукладовым и заговорила основательно:

– Ты про добрый совет секретарши не забудь. Береги себя, ты не солнышко, всех не обогреешь.

Кажется, единственной была эта ночь, когда не мог уснуть Егор… Елена посапывала по-детски рядом, разбросав по одеялу свои длинные сильные руки, а к нему не шёл сон.

Тугой повязкой сдавило голову, перемешало мысли. Но одна, сквозная, как стрела, всё-таки впилась в мозг: видно, и в самом деле с Бобровым ему не по пути, правы Безукладов и Елена. Надо искать повод для того, чтоб им разойтись. Так будет лучше, по крайней мере для него. Логика событий последних дней диктовала такую необходимость.

Боброву казалось, что теперь при встрече со Степаном он не сможет оторвать глаз от земли. Ему было стыдно перед ним, как будто во всём случившемся только его вина.

В воскресенье, когда Бобров вместе с Серёжкой направился на «новостройку», как теперь называл родительский дом, он в душе лелеял надежду, что там не окажется Степана. Да это и будет объяснимо, наверняка тяжкие сомнения терзают сейчас его друга.

Но глухие удары молотка в доме внутренней дрожью отозвались в душе Боброва. Значит, Степан с утра уже при деле, и стало горько во рту, как от лекарства.

Евгений Иванович протолкнул вперёд Серёжку, а сам ещё несколько мгновений топтался на веранде, преобразившейся за эти дни. Была вставлена новая широкая, чем-то напоминающая школьную доску, рама, перестелены полы. Значит, не только сегодня здесь работает Степан. Такое в один день и пятерым мужикам не под силу.