Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

. — Ты кто такой? Чего тебе здесь надо? — поинтересовался верзила тоном, не предвещавшим ничего доброго.

— Я трубочист, — весело отозвался Корсаков. — Ты разве не слыхал, что Южный Бронкс решено перевести на печное отопление? Вот и приходится проверять все трубы.

— Этот белый ублюдок еще шутит! — возмущенно воскликнул главарь, — Ты, похоже, просто не понимаешь, куда ты попал. Мы — «Воздушные дьяволы», все крыши здесь — наша территория. Ну а ты, конечно, полицейский, стало быть, тебе крышка.

— С чего ты взял, парень, будто я полицейский? — попытался урезонить верзилу Корсаков.

— Десять против одного, что у него значок в кармане, — обращаясь к приятелям, произнес с ухмылкой главарь. Повернувшись к Корсакову, он продолжал: — А если ты не полицейский, то тем хуже для тебя. Никто не должен бродить тут и вынюхивать, не то нас постепенно вытурят отсюда, а другой территории у нас нет.

Корсаков огляделся по сторонам. Местечко было неплохое — рекламный щит на крыше «Луизианы» маячил совсем близко, но эти сопляки, конечно, не дадут спокойно поработать. Он сказал примирительным тоном:

— Ладно, ребята, я сматываюсь. Прошу прощения, что помешал.

— Ребята, он думает вот так просто уйти! — воскликнул верзила и залился издевательским смехом.

— Слушайте, ей-богу, я не полицейский и не хочу неприятностей. Пожалуйста, дайте мне уйти, — попросил Корсаков.

Вид у него был такой растерянный, что верзила без всякой опаски протянул руку и ухватил его за лацкан куртки, не переставая смеяться. Прочие члены шайки, до того полулежавшие на крыше, поднялись на ноги и с интересом наблюдали за происходящим. Корсаков подумал, что в глубине души малолетние ублюдки даже благодарны пришельцу за неожиданную забаву. Эта мысль привела его в ярость. Он прекрасно изучил и всей душой ненавидел подобное человеческое отребье, лучшее развлечение которого состояло в том, чтобы унижать и мучить своих ближних. Ссылок на возраст и на тяжелые социальные условия он не признавал, «Ну, засранцы, держитесь, — прошипел он себе под нос. — Таких, как вы, просто необходимо учить уму-разуму». От ярости все ощущения Корсакова обострялись, все движения становились быстрыми и безошибочно точными; он и страшился этого состояния, и в мирной обстановке порой нестерпимо жаждал ощутить его вновь. Главарь увидел его глаза, которые сделались почти бесцветными и, казалось, сошлись к переносице. В глазах парня промелькнул страх, но было уже поздно. Корсаков схватил за запястье черную руку, державшуюся за его куртку, и одним резким вращательным движением раздробил сустав. Раздался громкий отвратительный хруст и вслед за ним — пронзительный крик боли. Верзила согнулся, прижимая кисть руки к груди, и тут же получил страшный удар коленом в лицо, подбросивший его в воздух. Рухнув на крышу, он неуклюже завозился на ней, словно слепой щенок, в страхе пытаясь отползти подальше. Остальные попятились, но Корсаков был уже не в силах остановиться. Он двинулся к ним, держа их всех в поле своего зрения, видя, как они вытаскивают ножи. Корпусом он делал странные раскачивающиеся движения. Один из парней сделал было выпад ножом, но фигура Корсакова как раз в этот миг отклонилась в сторону, и сверкающее лезвие ужалило пустоту. Корсаков перехватил руку парня, рванул на себя, увеличивая инерцию движения его тела, и подсечкой свалил его на крышу. Перепрыгивая через лежащего, он успел нанести ему почти неуловимый глазом удар ногой в затылок, и парень тут же словно влепился в кровельное покрытие, перестав подавать всякие признаки жизни. Трое оставшихся на ногах принялись маневрировать по крыше, стремясь окружить Корсакова и напасть на него с разных сторон. Тот начал отступать, не забыв, однако, лягнуть в голову верзилу-главаря, не вовремя вздумавшего подняться на четвереньки, в результате чего верзила вновь отключился от всего происходящего. Продолжать отход Корсакову пришлось вдоль надстройки, внутри которой гудели лифтовые механизмы. Двое парней шли прямо на него, третий пустился в обход вокруг надстройки. Свернув за угол, Корсаков быстро подпрыгнул, уцепился за верхний край надстройки и, подтянувшись, ударом ноги в переносицу чуть не вышиб дух из парня, появившегося из-за угла. Тот без чувств рухнул в объятия своего товарища, двигавшегося следом, и вместе с ним повалился на крышу, потому что второму парню Корсаков, быстро спрыгнувший со своей высоты, разбил носком ботинка коленную чашечку. Выскочивший из-за другого угла надстройки третий и последний преследователь Корсакова, пошедший в обход, увидел удручающую картину: один из его приятелей пытался, издавая громкие стоны и неловко ворочаясь, выбраться из-под неподвижного тела другого, а рядом с ними на корточках сидел Корсаков и с любопытством разглядывал подобранные им ножи, выпавшие из рук неудачливых «Воздушных дьяволов». При появлении своего последнего неприятеля Корсаков поднял на него холодный взгляд и улыбнулся такой нехорошей улыбкой, что парень мгновенно остановился, а затем рванулся было наутек, но услышал голос страшного незнакомца: «Стой на месте, сукин сын, а не то я тебя проткну насквозь. Я бросаю нож быстрее, чем ты бегаешь». В подтверждение своих слов Корсаков перехватил один из ножей за лезвие сделал вид, будто собирается его бросить. Парень осмелился усомниться в его словах и Застыл в настороженной неподвижности, судорожно облизывая пересохшие губы. Корсаков выпрямился и посмотрел на малолетнего бандита с разбитым коленом, которому наконец-то удалось выбраться из под тела своего нокаутированного компаньона. После кратковременного раздумья Корсаков пнул его в бок — всего лишь для острастки, но так, что тот с душераздирающим стоном скрючился, словно эмбрион в материнской утробе.

— Эй ты, сопляк, ну-ка брось сюда нож, — обратился Корсаков к последнему здоровому члену шайки, показывая на крышу у своих ног. Со страхом глядя на грозного противника, тот повиновался. — Теперь сядь вот сюда, — повелительным жестом распорядился Корсаков.

Парень присел на корточки у стены надстройки.

— Да не так, — досадливо сказал Корсаков, — садись как следует, на задницу.

Парень сел, как ему было сказано, прислонившись спиной к стене надстройки. Теперь ему не удалось бы быстро вскочить на ноги.

— Кто вас сюда прислал? Кто вам платит? — требовательно спросил Корсаков.

— Никто, мистер, — испуганно ответил парень. — Мы правда шайка, крыши — наша территория, и поэтому мы называемся «Воздушные дьяволы». Нас никто ни о чем не просил, мы оказались тут сегодня случайно, — то есть не случайно, а как обычно. Мы с ребятами проводим тут почти все время, особенно днем.

— И в последние дни вас никто не спрашивал, видели ли вы кого-нибудь на крышах? Кто-нибудь из людей Эдвардса, например? А может, кто-нибудь из полиции?