Андрей Добрынин - Десятиглав, Или Подвиг Беспечности

Добрынин Андрей Владимирович родился в Москве в 1957 г. и, не успев в полной мере вкусить всех радостей детского возраста, был, как и многие его сверстники, сдан в среднюю школу (знаменитая школа № 9 с английским уклоном). С тех пор так и пошло: Тимирязевская сельхозакадемия (экономический факультет), аспирантура, диссертация, преподавательская работа, многочисленные курсы повышения квалификации… Однако пережитый в детстве стресс не давал юноше покоя, заставляя в виде протеста непрерывно сочинять как стихи, так и произведения более крупных форм. Известность пришла в начале 90-х: к этому времени наш поэт уже успел сменить преподавательскую стезю на работу в издательстве и примкнуть, хотя и не всецело, к движению куртуазных маньеристов. Издательским работником и одновременно поэтом А.Добрынин остается и по сей день, однако теперь он еще и прозаик (9 романов), и деятель рок-культуры (песни для культовой рок-группы «Идолы молодежи»).А.Добрынин — участник девяти совместных сборников куртуазных маньеристов и автор десяти собственных поэтических книг, большей частью весьма далеких от всякой куртуазности. А.Добрынин — убежденный холостяк, тратящий большую часть доходов на пополнение своей и без того уже уродливо разросшейся библиотеки. По гороскопу он, как понятно из вышесказанного, Рак.

Жить для бессмертия — и цель, и долг.

Унамуно

Беспечный и от воды жиреет.

Каракалпакская пословица

Вправе ли мужчина жить на деньги своей любовницы? Этот вопрос уже много столетий мучит философов, писателей и просто людей, стесненных в средствах. Однозначного решения здесь, видимо, не имеется — все зависит от конкретной ситуации. Вот и рассмотрим такую ситуацию: а что, если небогатый мужчина является в то же время еще и человеком творческой профессии? Тогда, на мой взгляд, интересующий нас вопрос приобретает уже однозначное решение: художник не только вправе, но даже обязан требовать у любовницы средств на свое содержание. В противном случае нищета не позволит ему создать те прекрасные произведения, которые являются смыслом и оправданием его жизни и создание которых является его нравственным долгом перед обществом. Кроме того, живя на средства любовницы, художник наделяет смыслом также и существование этой женщины. Она ведь могла бы тратить деньги неизвестно на что и в самой дурной компании, а так ее деньги становятся важным подспорьем в деле создания нетленных шедевров, приносящих радость многим поколениям. Поэтому величайшим лицемерием кажется мне стремление многих моих собратьев по поэтическому цеху найти себе хорошо оплачиваемую, но совершенно не творческую работу, удушающую их вдохновение, в то время как вокруг столько богатых женщин. И такое, не побоюсь этого слова, преступление совершается лишь из боязни прослыть альфонсом! А ведь само слово "альфонс" совершенно бессодержательно, поскольку тут в одну кучу сваливаются как ушлые молодчики, стремящиеся просто пожить в сытости и неге за счет женской слабости и собственной мужской привлекательности, так и подлинные творцы, для которых жизнь на средства любовниц — своего рода нравственная необходимость, дабы суметь выполнить нешуточные моральные обязательства перед обществом и перед Высшей Силой, наделяющей художника талантом.

Все эти неоспоримые мысли пронеслись в моем мозгу однажды утром, когда я, еще не открывая глаз, лежал в постели и пытался определить уровень собственной материальной обеспеченности. Результаты моих подсчетов и прикидок оказались, увы, неутешительными — приходилось признать, что очень скоро передо мной во весь рост встанет проблема примитивного физического выживания. А ведь для того, чтобы творить, художнику далеко не достаточно поддерживать в себе искру жизни в биологическом смысле этого слова. Обратитесь, например, к любому зоотехнику, и он вам скажет, что корм, потребляемый сельскохозяйственным животным, делится на две части — "поддерживающий" и "продуктивный". Если поддерживающий корм — это то, что требуется животному, дабы оно не околело, то молоко и привес скот будет давать лишь при том условии, если сверх поддерживающего корма ему дадут еще что-нибудь. А ведь смысл физической жизни скота придают именно надои и привесы — они, если хотите, представляют собой его нехитрое творчество. Отсюда следует, что художнику для творчества помимо простого физического выживания необходимы отвлечение от житейских забот, яркие впечатления, сменяющиеся, словно в калейдоскопе, комфорт, пища для ума и фантазии, веселье и разнообразные наслаждения. Только тогда из-под его пера (или кисти) польются творения, способные всколыхнуть ума и души современников. А на злопыхательство завистников, выдающих себя за блюстителей морали, не следует обращать внимания. Ныне уже никого не интересует, на какие средства жили Буше, Грез и Фрагонар, имели они богатых любовниц или нет. Какое значение имеют подобные сведения по сравнению с их потрясающими полотнами? Итак, неспешно проанализировав свое материальное положение, я пришел к выводу, что если я не сумею в ближайшее время радикально увеличить свои доходы, то моему творчеству грозит неизбежное угасание. И если даже я найду работу, то это скорее всего не станет решением проблемы, ибо тогда физические и духовные силы все равно будут расходоваться не на творчество, а на добывание хлеба насущного. Значит, оставались два выхода — либо присосаться к какому-нибудь фонду, созданному властями для поощрения своих многочисленных лизоблюдов из числа творческой интеллигенции, либо найти богатую любовницу. Первый путь для меня по моральным соображениям был неприемлем, тогда как второй являлся достойным, простым и многократно ранее испробованным. Требовалось соблюсти лишь одно условие: будущей любовнице следовало обладать действительно значительным состоянием, поскольку честь не позволила бы мне создавать спутнице жизни материальные неудобства. А для владелицы крупного состояния содержание одного мужчины со скромными потребностями обычно не составляет трудностей, если только она не склонна к мотовству. Впрочем, от мотовства тоже существует лекарство: когда одна американская миллиардерша принялась делать мне от раза к разу все более дорогие подарки, желая, видимо, покрепче привязать меня к себе, я в ответ стал продавать все то, что она мне дарила, а на вырученные деньги преподносил подарки ей. Сам же я оставался при этом таким же бедным и независимым, как и в начале нашей связи. В результате через некоторое время любимая поняла всю бессмысленность попыток удивить русского поэта безумной щедростью.