Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

— Черт возьми, — воскликнул Шарль, — у меня такое ощущение, будто я снова в армии!

— А мы и есть в армии, — мрачно возразил Тавернье. — Во всяком случае, командир у нас точно есть.

— Что ж, будем выполнять приказ, — заключил Шарль и направился к лестнице.

Генерал раздвинул тяжелые шторы, создававшие в кабинете уютный полумрак, и посмотрел в окно на Лубянскую площадь. Про себя генерал всегда называл площадь Дзержинского именно так, поскольку любил все исконно русское и был убежден в том, что наступит день, и официальный интернационализм державы сменится почитанием ее истинных духовных основ: русской истории, русских традиций, православной религии. Однако солдату приходится защищать свою родину такой, какова она есть, а не тот идеал родины, который живет лишь в его воображении. Это умозаключение позволяло генералу спокойно работать и в полной мере проявлять свои выдающиеся качества разведчика, главным из которых, как считал он сам, являлось терпение. И в том деле, которое он вновь обсуждал сейчас со своим заместителем, требовалось терпение — спешкой можно было только все испортить.

На площади вокруг памятника Дзержинскому хаотично кружился, блистая эмалью, многоцветный водоворот машин. С выцветшего и как бы слегка вибрирующего неба на город струился прозрачный поток зноя, сливаясь с поднимающимся от земли ма-.ревом выхлопных газов. В этом движении воздуха темная громада Госплана утратила резкость очертаний, а более отдаленные здания подрагивали и студенисто растекались. Глядя на раскаленную жарой Москву, генерал ощутил смутное удовлетворение: кондиционер создавал в кабинете приятную прохладу, в которой витали запахи кофе, американских сигарет, даже большинству работников Комитета недоступных, и французского одеколона, привозимого из Парижа специально для генерала. Достаточно было представить себе, как плавятся в своих раскаленных стальных коробках водители автомобилей, кружащихся по площади, и невольная ироническая улыбка трогала мужественный рот хозяина кабинета. Генерал не терпел суеты, считая, что истинно важные дела представляют собой плод долгих неторопливых размышлений. А о том деле, материалы по которому лежали у него на столе, немало размышляли и он сам, и люди из Аналитического отдела. На фотографиях, полученных со спутника, объект, строившийся на окраине небольшого иранского городка, из хаоса траншей, котлованов и недовыведенных стен превращался в четко продуманный производственный комплекс.

— Сергей Николаевич, — обратился генерал к заместителю, удобно расположившемуся в глубоком кожаном кресле, — что говорят аналитики о нашем объекте? Их доклад я, конечно, прочту, но мне интересно ваше впечатление от беседы с ними.

Заместитель не торопился с ответом. Генерал ценил в нем неторопливость и вдумчивость, которые странно сочетались с суетливостью и искательностью. Отхлебнув кофе и поставив чашечку с блюдцем на столик, заместитель взял из пепельницы сигарету и произнес:

— Впечатление такое, что вопрос, был проработан серьезно. Сопоставив полученные снимки с изображениями других производственных объектов, хранившихся в памяти компьютера, пришли к выводу, что сфотографированные сооружения представляют собой фармацевтическую фабрику, — точнее, комплекс по глубокой переработке лекарственного сырья. Если принять данное предположение за факт, то можно легко объяснить назначение всех строений, видных на снимках. Мы знаем, что такой вывод согласуется с сообщениями нашей резидентуры.

— Глубокая переработка, — поднял палец генерал. — Следовательно, конечный продукт предполагается производить на месте. Чувствуете новизну?

— А как же, — кивнул Сергей Николаевич. — Уже не надо везти полуфабрикаты в Европу, отпадает зависимость от европейских лабораторий. Полная свобода в выборе рынков сбыта. Но главное — деньги, поскольку прибыль от конечного продукта в десятки раз выше, чем от поставок сырья или полуфабрикатов. Думаю, что уже сейчас ведется работа по созданию собственной сети сбыта на Западе.

— Все-таки может ли идти речь не о наркотиках? — поинтересовался генерал.

Его заместитель покачал головой:

— Нет. Все сходится одно к одному. Во-первых, из всех видов лекарственного сырья в регионе в товарных количествах производятся только опийный мак и индийская конопля. Ни о каких программах поддержки выращивания других культур речи нет — я специально поручил резидентуре выяснить этот вопрос. Во-вторых, ни одна из крупных фармацевтических фирм Запада, как удалось выяснить, не намерена вкладывать деньги в Иране, а сами иранцы без сотрудничества с Западом поднять это дело не смогут. Наконец, обстановка секретности вокруг строительства, какие-то европейцы, отнюдь не похожие на инженеров и технологов, толки среди населения...

— И тем не менее все это не давало бы стопроцентной уверенности, если бы не брюссельский источник, — напомнил генерал. — Как его зовут?

— Вилли ван Эффен, — ответил Сергей Николаевич. — Бывший наемник, ныне владелец вербовочной конторы. Очень охотно пошел на контакт и затем на вербовку. Уверяет, что по-настоящему работает только на нас, так как мы, по его мнению, не допустим огласки нашего сотрудничества.

— Ну, это время покажет, — заметил генерал. — Так вот, именно в Последнем сообщении ван Эффе-на я вижу явственное подтверждение того, что на наших южных границах затевается некое серьезное предприятие, связанное с наркотиками. Вербовка для службы в Иране людей, имеющих опыт полевых операций, предпочтительно в горных районах, работавших инструкторами по вооружению, — мне это о многом говорит.

— Да, и еще желательно знание фарси, — дополнил заместитель. — Жалованье очень высокое. Предусматривается ведение реальных боевых действий, оговариваются условия страховки...

— Что за боевые действия в нынешнем Иране, против кого? — перебил генерал. — Местные шайки, тоже промышляющие наркотиками, а следовательно, конкуренты, — вот вероятный противник. Аналитики правильно отмечают еще следующий момент: географическое положение города таково, что он является удобной отправной точкой для транспортировки товара через Турцию, однако для переброски товара в СССР это место просто идеальное — долина, в которой находится город, тянется прямо к нашей границе. Городов на пути в Турцию много, но выбирают почему-то именно тот, который оптимально расположен по отношению к советской границе. Я в подобные совпадения не верю и потому считаю, что готовится большой транзит наркотиков через нашу территорию, — точнее, постоянный транзитный путь. При этом неизбежно, что значительная часть товара будет оседать на нашем внутреннем рынке. Ничто не развивается так быстро, как рынок дурмана.