Тим Скоренко - Рассказы

А теперь сама байка. Сидим в штабе (то есть в игровом зале компьютерного клуба), координим полевых игроков, решаем свои задачи. А в зале (комната на 12 компов) очень душно. Окно открыть нельзя — напротив резиденция президента, на ней снайперы, сразу в лоб бить будут. Или просто милицию пришлют. Около окна под потолком — кондиционер. Он включён, лампочка «сеть» горит красненьким. Только не дует. А если не дует — значит, нужно нажать клавишу «on», чтобы загорелся зелёненький.

В штабе наряду с аналитиками и координаторами присутствует бесполезно-развлекательная личность по прозвищу Сека. Это товарищ 19 лет от роду, который при малом прикосновении может разрушить всё, что угодно. К чему бы Сека не прилагал усилие, оно ломается, портится и мнётся.

И вот Сека изрекает:

— Жарко! Надо включить кондишн.

Мы, мол, верно, молодец, включай. Но кондиционер под самым потолком. А стул — это для Секи вещь загадочная и сложная. И он начинает прыгать к кондиционеру, стараясь дотянуться до него рукой. Сека немаленький, под 190, и его деятельность завершается успехом: кондиционер достигнут.

Я не знаю, куда он там попал. Там всего две кнопочки — «on» и «off», и один регуляторчик температуры. Но кондиционер зажужжал и сдох.

И больше — больше года уже постоянно играем в этом клубе — никогда не работал…

Боже! Как я не люблю людей, который не умеют пользоваться банкоматом, но снимают деньги исключительно в час пик, создавая за собой немыслимые очереди… Хочется сказать: «ну, научись, дорогой! пожалуйста! а потом снимай!..»

Ну да ладно. Подходу вечером к банкомату, очень тороплюсь. Около него парень лет 20, сразу видно, пользоваться умеет. Тыкает карточку, набирает код. Я умело вытягиваю глаза на глазных нервах, заглядываю ему за плечо, наблюдаю. Смотрю: баланс счёта — 250 белорусских рублей (для россиян перевожу — 3 рубля 10 копеек российскими). Думаю: слава Богу, снимать ничего не будет, потому что нечего. Но нет! 250 р! Огромная сумма, две недели жить можно! И этот кадр щёлкает на пункт «Платежи» — «Мобильная связь» — «МТС».

Думаю снова: ну, фиг с ним, бывает, переведёт себе эти 250 рублей (на 3 минуты разговора внутри сети или на минуту с другой сетью) и чёрт с ним. Но нет! Он был не таков! Он кладёт себе на счёт МТС 150 рублей (!!!) (или 2 российскими) и щёлкает на «Платежи» — «Мобильная связь» — «Velcom»!!!

Я думаю: сейчас докинет себе оставшиеся 100 рублей на «Velcom» и всё. Но и тут история не заканчивается. Он переводит себе на Velcom 85 (восемьдесят пять!!!) рублей (1 российский рубль).

Я дурею. У него на балансе остаётся 15 рублей. Я думаю: если он сейчас включит «Платежи» — «Мобильная связь» — «БелСел», чтобы положить туда эти 15 рублей, то я упаду в обморок. Слава Богу, этого он не сделал.

Короче, я так понял, что товарищ просто редкий жмот…

Товарищ по бардовской кухне работает в белорусском патентном агенстве (не знаю точно, как эта контора называется) начальником отдела физики. То есть к нему приходят всякие разумники, которые пытаются запатентовать что-либо. Его байки можно отдельным блоком вывешивать, но я, к несчастью, их не очнь хорошо помню, посему выложу всего несколько — те, что запомнились лучше.

Приходит мужчина. Говорит: придумал новую конструкцию связи со стационарной орбитальной станцией. Саша (мой товарищ): ну, показывайте. Тот объясняет: вот летает станция. А от неё к Земле тянется стальной трос в руку толщиной. А к нему прицеплен лифт, который ездит туда-сюда и может перевозить космонавтов. Конструкция прилагается.

Саша, сдерживая снисходительную улыбку сообщает кадру, что трос, скорее всего, не выдержит. Изобретатель делает круглые глаза, не понимая, почему же. Саша уныло объясняет, что трос не выдержит под действием собственного веса хотя бы.

— Как??? — у мужика шок. — А мы толстый трос сделаем!

— Не выдержит… (печально)

Мужик начинает старательно спорить. Саша находит другой аргумент: как же трос сделать стационарным, если станция вращается вокруг Земли? Рельсу вдоль экватора строить? Мужик снова в шоке.

— Так Земля вращается, и станция будет вместе с ней!

О великий Будда! Зачем ты породил на свет идиотов! Слава Богу, мужик не очень представлял себе, что такое геостационарная орбита. И Саша доказал ему на пальцах, что так не бывает:) Нельзя же ему прямо объяснить, что его проект — полный идиотизм. А брать на рассмотрение не хочется, потому что это повлечёт за собой тьму официальных бумаг, официальное отклонения патента… В общем, через два часа увещеваний горе-космонавт был изгнан.

Но это не рекорд. Рекордом, как оказалось, был дед, который изобрёл методику саморазвития какими-то то ли биотоками, то ли ещё какими-то токами. Спрашивает его комиссия (5 человек): и что это вам лично дало?

— Ну, — говорит дед, — у меня теперь три вида зрения!

— То есть?

— Ну, обычное…

Дед смотрит на них.

— А ещё?

— Вот такое!

Вытягивает вперёд шею и вылупляется на комиссию дикими глазами. Все сдерживают смех. Вопрос: — А третье?

— Ну, и астральное, как у всех…

Немая сцена…

Я играл в театре. Несколько раз. В школе, помню, ставили спектакль «Notre-Dame de Paris» на французском языке, которым я кое-как владею. Я играл Клода Фролло и получил диплом за лучшую мужскую роль на каком-то смотре-конкурсе.

Затем, уже учась в институте, минский бард и режиссёр Сергей Шпилевский (Шпил) пригласил меня поиграть в безумном спектакле по мотивам творчества Бродского. Я там пел несколько песен на стихи Бродского и на свои стихи, играл.

Но байка не об этом. Потому что последнее моё появление в театре стало часом моего бенефиса…

Работаю я уже на МАЗе, закончил ВУЗ. И звонит мне Шпил. И говорит:

— Тим! У меня для тебя есть классная роль! Просто шикарная! Тут такое предлагают! Давай встретимся, всё расскажу!

Ну, от предыдущего сотрудничества со Шпилом я получил удовольствие, потому согласился. Мы встретились, и он стал мне восторженно рассказывать о предстоящей роли — РОЛИ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ!!!! ВЕЛИКОЙ!!! ДОСТОЙНОЙ ОСКАРА!!!!

Насторожило меня уже то, что театр, куда мы шли, назвался ТЕАТР ИНВАЛИДОВ. Шпил меня долго убеждал, что там играют не одни только инвалиды. Когда я узнал, что он называется «Театр инвалидов „Мимоза“», я вообще чуть не отпал. Ну да ладно, может, и в самом деле интересно.

Нас встретил режиссёр. Я понимаю, что он инвалид. Но штаны следовало поменять хотя бы со времён второй мировой войны, потому что таких пузырей на коленях я не видел ни в одном совковом хозяйстве. Я сжал зубы и продолжал надеяться: ну, может, штаны-штанами, а роль нормальная.

А он всё трындел и трындел, какой у него классный театр, какие у него талантливые инвалиды («…и не инвалиды!» — подчёркивал он), и говорил, как мне будет классно тут играть, и какая классная роль, и всё такое. Я всё ждал-ждал, когда же он, наконец, разродится более доступной информацией, но он всё никак.