Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris

«Плохой алкоголь и Плохая жизнь» - краткая характеристика жизни антифашиста из книги все того же «Пита» Силаева, который безусловно знает о чем говорит. Сказанное касалось жизнеописания еще одного дохлого антифы – Федяя, относящегося к топу этого своеобразного движа. У остальных, видимо, жизнь была еще хуже. Причина этого кроется в том, что антифа сочетают в себе все отрицательные стороны правого Движения как то маргинальность низов, преследование правоохранительных органов, плохая совместимость с нормальными заработками – и не имеют ни одного достоинства правой среды. В сочетании с пиздюлями маргинальность и нищебродство делают жизнь и правда плохой, ну а хороший алкоголь тут по определению не положен.

Заканчивается жизненный путь антифа «Портретом в кепочке». Этот мем возник из-за классического списка убитых антифа из нескольких строчек, в каждой из которой красуется физиономия покойного в кепке. За что же их начали убивать? Дело в том, что подобно тому как Движение породило организованную преступность, и у антифа появились свои банды, самок крупной из которой стала МТС – Moscow Trojan Skinheads. Как раз оттуда и были родом убитые Костолом и Федяй, например. Те как раз занялись тем, что стали мутить на правые круги хорошо уже знакомые читателям «акции» - от накрытий концертов до нападений классического характера. По слухам у того же Костолома в карьере были и убийства. Читатель уже догадался какой была реакция правого сообщества – правильно! Коллективная ответственность! За некоторые акции со стороны успешных банд и собранных «общаков» отвечал каждый антифа, которому не повезло оказаться не в то время не в том месте. В правом движе к этому моменту таких как Костолом были десятки и сотни, а по всей стране тысячи, и очень скоро по стране прокатился вал убийств и нападений на антифа. Праворадикальная среда в России старше и взрослее чем антифа, и еще пару лет спустя антифашисты столкнулись с проблемами турок из анекдота, которые на перестрелку пришли с ножами. Оргпреступности оказались не нужны «стрелки», накрытые концерты и драки, и верхушку антифашисткого движения стали просто резать и стрелять, по классической методике девяностых годов. На том свете уже оказались практически все самые одиозные личности антифашистов, за исключением находящегося за решеткой Шкобаря и все того же Пита, живучесть которого вызывает удивление. Опасно стало не только самому участвовать в антифашистской деятельности, но и ей содействовать – так в портретную галерею в кепочках попали Гиренко и Маргелов. Самое безопасное место для антифашистов представляет собой Интернет, где по большей части и сосредоточены главные силы оных, как правило в виде их собственных премудков. Премудков правого толка антифа кстати говоря несколько раз успешно гоняли – например ДПНИ в Питере. Именно премудическая часть антифа стала не мишенью для прямого действия, а неиссякаемым источником лулзов.

Последним любопытным явлением было полное игнорирование антифа со стороны кавказских сообществ. Единственная в нашем регионе попытка союза такого рода была пресечена очень быстро, но в целом кавказцы, представляющие здоровое патриархальное общество с выраженными национальными ориентирами, отвергли антифашистскую заразу несмотря на общего врага.

***

В нашем городе с антифа дела всегда обстояли очень плохо. Нет, конечно же как и везде существовали люди, которые в глубине души себя таковыми считали и даже порой называли в Интернете – но на этом все. «Прямое действие» этого фронта надолго было удушено в зародыше во время событий, описанных в главе «Ренегат». Публичная активность представлялась малореальной: во-первых было опасно, а во-вторых отсутствовала целевая аудитория. Как уже было сказано ранее, в Екатеринбурге никогда не было какого-то выраженного фашизма, но общество всегда стояло на твердой и уверенной консервативной националистической позиции. Это обуславливало отсутствие питательной среды для антифа, которые оказывались сильно распыленными по всевозможным неформалам, панкам, иногда нацболам и им подобным. Появление банды подобной МТС так же было невозможным, поскольку все наиболее пассионарные личности, склонные к бандитизму такого рода, были пристроены к правому движу либо просто аполитичному криминалу.

Однако в один прекрасный день правую среду поразила удивительная новость. В Интернете появился персонаж, позиционирующий себя как главный антифашист Екатеринбурга. В Сети он был очень страшный и таинственный, и все гадали кто же это такой. Подозрения падали на разных субкультурных деятелей, но правда удивила всех.

Лидером антифа пожелал стать не подросток, а господин старше сорока лет, отец троих детей, страдающий православием головного мозга. Как так случилось что он пожелал стать антифашистом никто не понял – видимо это был острый приступ, наподобие внезапного гомосексуализма. Тем не менее с ним случилось непоправимое, и Екатеринбург обзавелся своим собственным антифа. Лучше умы Движения не представляли что с ним делать, после того, как было вычислено кто же это. История розыска Фили также очень хороша.

Спецоперация по вычислению Фили была проведена совместными силами кого-то из основы и одной националистической околополитической организации. Для этой цели один молодой еврейский политик, ее возглавлявший, прихватил с собой девочку-журналистку, которую ебал кто-то из правых, и забился с антифашистом на интервью в крупном торговом центре, представившись партией СПС.

…Пятый этаж торгового центра, точнее кафе в оном, представляло собой удивительной зрелище. По всем углам виднелись характерные мерзкого вида бритые физиономии, а в центре находился потасканного вида мужичок с внешностью школьного завхоза, расхристанная неопрятная тетушка и пару еще каких-то странных личностей. Напротив них сидел молодой политик приятной иудейской внешности и кавайная девочка-журналистка. Антифа были представлены собственно говоря Филей, странной тетушкой которая к ним примкнула потому что у нее сын – панк и его могут избить, и какой-то обсоснёй. Филя вещал про то, как его уважает епархия, про разные грозные планы антифы, но больше всего ему удалась речь про то, как от антифашистов получила пиздюлей не кто-нибудь, а бригада А., хорошо известная читателю. Интервью вышло отличное, Филя был пропален до места жительства – но как с ним быть все равно было не ясно. Убивать его всем было противно, бить лень. Оставалось только глумиться, чем и занялись господа фашисты. К слову, Филя чем-то очень понравился одному из лидеров основы, испытывавшего слабость к издевательствам над людьми и обладавшего специфическим чувством юмора.