Арсений Данилов - Adrenalin trash

«Вечер перестает быть томным», — думал Андрей.

Пошли гулять по Садовому кольцу. Говорили мало, пытались отвернуться от снега, поднимали воротники курток, надвигали на лоб шапки. В конце концов нашли какой-то супермаркет.

— Ну как? — спросил Олег, когда остановились у крыльца и закурили. — Портвейну добудем?

— Можно, — сказал Андрей. — Толку-то?

— По-моему, по домам надо ехать, — сказала Василиса.

— Пожалуй, — согласился Андрей.

— Какое по домам, — сказал Олег. — Время детское.

— Холодно, — сказал Андрей.

— Не ссать, — сказал Олег.

— Уже поссал, — сказал Андрей.

Василиса засмеялась.

— У тебя же телефон есть, — сказал Олег.

— Ну и что? — спросил Андрей.

— Можно позвонить кому-нибудь, — сказал Олег.

— Кому? — спросил Андрей.

— Не знаю, — сказал Олег.

Помолчали. Думали. Смотрели на пульсирующий вокруг чужой мир.

Тем временем из супермаркета вышел краснолицый мужчина в расстегнутой дубленке и меховой шапке, вызвавшей моментальную ассоциацию с последним телерепортажем о нефтяниках Тюмени. Ассоциация подкреплялась телосложением мужчины — основательная, напоминавшая пьедестал бюста шея, выпиравшие из-под теплого свитера грудные мышцы и демонстрировавшая глубочайшую уверенность в себе и окружающем осанка говорили о том, что место в жизни мужчина нашел, и вполне возможно, что нашлось оно рядом с какой-нибудь буровой, доставлявшей на поверхность земли денежные потоки.

Мужчина катил перед собой большую железную коляску с продуктами. Андрей не успел подробно изучить ассортимент, заметил только несколько картонных пакетов с киселем и круг ливерной колбасы. Мужчина направился к припаркованному возле магазина дорогому немецкому автомобилю. Автомобиль был только что из ремонта — на капоте и левом переднем крыле лежали свежие пятна грунтовки. Мужчина открыл багажник, перегрузил в него продукты, оттолкнул коляску в сторону, сел в автомобиль, запустил двигатель и осторожно вывел машину на проезжую часть. Секунду помедлив, он выжал газ до предела — так, что задние колеса несколько раз прокрутились в поисках сцепления с дорогой, — и умчался в направлении американского посольства.

Андрей смотрел на осиротевшую коляску. В душе его вдруг появилось нечто вроде надежды. Совершенно неясной и непонятно с чем связанной, но такой, которую не хотелось терять.

Андрей повернулся к Василисе и, улыбнувшись так, как не улыбался, наверное, уже недели две — откровенно и без тыловых мыслей, — сказал:

— Такси свободен!

— Что? — спросила Василиса.

— Не хочешь в коляске прокатиться? — спросил Андрей.

— Круто, — сказал Олег. — Кинем магазин на коляску.

— И согреемся, — сказал Андрей.

— И быстрыми движениями взбудоражим молодую кровь, — сказал Олег. После этого у него в горле забулькало, но он сдержал рвоту.

— Вы меня прокатить, что ли, хотите? — спросила Василиса.

— Да, — сказал Андрей.

— Да, — сказал Олег.

Василиса помолчала, потом улыбнулась.

— Ну, — сказала она. — Можно.

— Да! — крикнул Олег. — Всегда ввязывайся в приключения!

В это время на крыльце появился служащий магазина. Он посмотрел по сторонам. Стало ясно, что служащий ищет коляску.

— Быстро, — сказал Андрей.

Они побежали.

— Эй! — крикнул им служащий. На этом его противодействие закончилось.

Василиса кавалерийским движением запрыгнула в сетчатую емкость — в душе Андрея мелькнуло и тут же растворилось неприличное сравнение. Они с Олегом схватились за ручку и побежали по тротуару в ту же сторону, в которую только что уехал автомобиль предыдущего хозяина коляски.

Бежать было легко и удивительно хорошо. Каким-то непонятным образом Андрей совершенно не замечал ни тяжелых ботинок, ни сковывавшего движения пуховика, ни увесистого алкогольного кома в самом центре тела. Кроме того, совершенно очистилась духовная сфера — словно бы Андрею удался медитационный сеанс. Исчезли всякие эмоции — положительные и отрицательные, осталась только чистая адреналиновая пустота, пошло рифмовавшаяся со свистящим в ушах ветром.

Василиса часто оборачивалась, запрокидывала голову, смеялась и осыпала немногочисленных прохожих, попадавшихся на их пути, цветистыми поздравлениями. Прохожие пугались и отходили в сторону. Некоторые начинали озираться, вероятно, в поисках милиции.

«А, — думал Андрей… — А-а-а-а…»

Олег бежал, не выпуская изо рта сигарету, из-за чего был похож на паровоз, являющийся эталоном интенсивности курения. Изо рта Олега валил дым, пар и крики. Глаза его сверкали, как фары.

В общем, сначала все было хорошо. Потом Олег стал терять темп.

Он выплюнул сигарету, тяжело задышал, перестал кричать. В какой-то момент — объезжали группу из трех дорого одетых продажных женщин, направлявшихся к чадившему на обочине лимузину, — Олег споткнулся. Ему удалось удержаться на ногах, но после этого Андрей уже не только толкал вперед коляску, но еще и тащил за собой Олега.

— Помедленнее, — тихо сказал Олег секунд через тридцать.

Андрей ничего не ответил. Ему тоже стало тяжело, но останавливаться он боялся. Так пробежали метров сто. Напугали двигавшуюся навстречу молодую пару. Миновали сочившийся звуковой рекламой игровой клуб.

Сразу после клуба Андрей поскользнулся. Ноги его разъехались в стороны, пальцы рук разжались, и через мгновение перед лицом оказалась коричневая московская слякоть. Впереди кто-то крикнул, что-то загремело, раздался кинематографический скрип колес и протяжный бабий стон.

Андрей немного полежал, чувствуя, как влага проникает сквозь куртку и джинсы к телу. Стало холодно. Шуршали автомобильные шины и снег. Пахло бензином. Атмосфера сгущалась.

Андрей уперся руками в асфальт и встал. Сделав несколько шагов в разные стороны, он сумел уловить ритм колебаний земли и восстановил равновесие. Сердце билось часто и громко. Правую щеку жег комок снега. Андрей утерся рукавом. На зубах скрипел песок — видимо, недавно проехала машина городских служб. Андрей сплюнул.

Олег стоял метрах в двух. Он был совершенно неподвижен, если не считать интенсивного сокращения межреберных мышц, иллюстрировавшегося вырывавшимся изо рта Олега паром. Андрей подумал, что Олег похож на коня.

За Олегом, метрах в двух, был перекресток. Какая-то улица — Андрей не знал названия — вливалась в обмелевшее русло Садового кольца. На перекрестке стоял прилизанный французский автомобиль. Одна его фара была разбита. За рулем сидела женщина в белой шубке. Из выхлопной трубы шел дым.

Перед автомобилем лежала коляска. Она была сильно помята и напоминала пустой пакет из-под молока, раздавленный несильной детской ножкой. Еще дальше, лицом вверх, лежала Василиса. Она делала странные движения ногами, словно бы ехала на невидимом велосипеде, и громко кричала.