Тауфик аль-Хаким - Избранное

— Что поделаешь!

Этой фразы и вздоха было вполне достаточно, чтобы я ему посочувствовал и понял, насколько щекотливо его положение и как велика его ответственность: ведь начальники требуют от него определенных результатов независимо от того, какие средства будут применены для этой цели. Если бы он отступил или растерялся перед обстоятельствами, его подвергли бы наказанию без всякой жалости.

Я подошел к шейху Усфуру и спросил:

— Где девушка Рим?

Он искоса взглянул на меня и ничего не ответил. Тогда я сказал дружески и приветливо:

— Господин шейх, давай в этом деле действовать вместе.

Он покачал головой, помахал своей палкой и нараспев произнес:

Я улыбнулся и, показывая на мамура, сказал шейху Усфуру:

— Скажи это господину мамуру, ведь птица была в его руках!

На следующее утро, когда я пил у себя в кабинете кофе, пришла телефонограмма, сообщавшая о новом происшествии в маркезе: отравление женщины. Она получила от мужа, с которым разведена, пирожок и, съев его, почувствовала признаки отравления. Конечно, женщина обвинила бывшего мужа в том, что он хотел ее отравить и освободиться от необходимости ее содержать. Вполне правдоподобно, дело надо расследовать.

Я слишком хорошо знал эти дела об отравлениях и все связанные с ними отвратительные подробности, особенно в утренние часы. Прибыв на место, я увижу женщину, лежащую в луже рвоты и испражнений. На все мои вопросы она будет отвечать не словами, а только… Да сжалится надо мной Аллах! Это зрелище всегда заставляло меня отплевываться. Хорошо бы передать дело помощнику! Я вызвал его и дал ему телефонограмму. Мельком взглянув на нее, он воскликнул:

— Отравление? В жизни не расследовал дел об отравлениях и даже не присутствовал при таком расследовании!

Еще бы! Конечно, не расследовал! Даже я, имея большой опыт, не решаюсь вести следствие по этим делам без бланка, о котором упоминается в инструкциях генерального следователя. В бланке записаны обязательные вопросы, которые должны быть заданы и на которые необходимо получить ответ. Указана форма этих вопросов и ответов и форма протокола, к которому прилагаются сосуды, содержащие образцы рвоты и испражнений. Эти сосуды обязательно посылаются на анализ. Кроме того, предписывается остричь обвиняемому ногти, отрезать его карманы и послать их в запечатанном пакете вместе с вещественными доказательствами для химического анализа. Видите ли, следы мышьяка часто остаются на ногтях и в карманах.

Вызвав секретаря следствия, я приказал ему приготовить все необходимое и дать мне вышеупомянутый бланк. Просмотрев его, я прочел еще следующее:

«Параграф 141. При посылке вещественных доказательств в медицинский пункт… следственные органы обязаны послать в то же время генеральному следователю… следующий бланк, тщательно заполнив все графы:

1. Дата донесения о происшествии.

2. Имя, возраст и пол пострадавшего.

3. Был ли пострадавший совершенно здоров до несчастного случая?

4. Замеченные явления, как, например, рвота, расстройство желудка, боли, жажда, головная боль, головокружение, слабость в конечностях, судороги, сонливость, потливость, зрачки глаз, пульс, дыхание.

5. Жаловался ли пострадавший на особое вкусовое ощущение во рту при приеме пищи?

6. Наблюдалось ли у пострадавшего онемение или отечность языка и конечностей?

7. Было ли у пострадавшего обморочное состояние?

8. Были ли у него судороги?

9. Были ли эти явления внезапными?

10. Замечалось ли у пострадавшего подобное состояние раньше?

11. Промежуток времени, прошедший между принятием подозрительной пищи и первыми симптомами отравления?

Примечание: Необходимо указывать точные даты и определенные часы, не писать, например: «На второй день, через три часа или в понедельник», — а сообщать, например: «Явления начались в четыре часа дня, 16-го числа такого-то месяца, такого-то года и раньше всего было замечено то-то, и это имело место в четыре часа тридцать пять минут дня или утра».

Замечательно! Все эти вопросы следует задать пострадавшему, находящемуся в почти бессознательном состоянии. Удивительнее всего, что мы требуем от него точного сообщения, когда, в каком часу и в какую минуту появились у него симптомы отравления. Ведь не следует говорить, например, — в понедельник. Несчастный пострадавший, измученный головокружениями, слабостью в конечностях, судорогами и сонливостью согласно бланку, будь то мужчина или женщина (например, темная крестьянка, которая вообще не имеет часов и, может быть, никогда их не видела), неукоснительно обязан сказать нам, что симптомы были впервые замечены точно в три часа и одну минуту!

Ну что же, возложим столь тяжкий груз этих вопросов на голову отравленной женщины! Я взял с собой помощника, чтобы впоследствии он не мог отговариваться незнанием дела. Не успели мы отправиться в путь, как получили вторую телефонограмму. Я заметил:

— С самого начала ясно, что нас сегодня ожидает!

Затем я ее прочел. Это было печальное известие из государственной больницы о том, что Камар ад-Дауля Альван скончался. Я воскликнул:

— Этот человек умер прежде, чем мы узнали его тайну!

И, взяв карандаш, я написал обычное в подобных случаях заключение: «Приказываю произвести вскрытие трупа». Я велел помощнику присутствовать при вскрытии и сообщить мне потом о его результатах. Он отправился в больницу, а я — в дом несчастной женщины, съевшей пирожок. Все было именно так, как я ожидал. Я увидел женщину во дворе дома. Вокруг нее толпились соседки, которые, как мне показалось, притащили сюда все посудины, похожие на кастрюлю или миску, имевшиеся в квартале. Женщины приносили посуду и подставляли ее ко рту пострадавшей, распростертой на земле. Она корчилась в судорогах, стонала, хрипела. Я бросил взгляд на секретаря следствия — пора раскрыть протокол. Пройдя среди наполненных посудин, я подошел к потерпевшей и спросил:

— Твое имя, возраст и пол?

Женщина не ответила. На ее бледном, искаженном судорогой лице не появилось и признака мысли. Повысив голос, я повторил свои вопросы, но она только протяжно застонала: ее снова начало рвать. Несколько женщин быстро подбежали и поддержали ее голову. Они шептались:

— Пусть ее оставят в покое в такой тяжелый час!

Услышав их шепот, я подумал: «Клянусь Аллахом, я тоже хотел бы оставить ее в покое! Но разве я могу это сделать? Ведь генеральный следователь ждет бланка и сосудов!»

Одна из женщин, собравшись с духом, сказала мне:

— Не утруждай себя, господин. Ты хочешь знать, как ее зовут? Ее зовут Набавийя.