Эрик Хансен - Титаник. Псалом в конце пути

В радиорубке сидел радист Джон Филипс и его помощник Гарольд Брайд — этих двух меланхоличных на вид молодых людей окружала некая аура беспроволочной магии; они в последний раз проверили свои приборы, сменили одну катушку, но вообще все было в порядке.

В судовом ресторане a la carte метрдотелем был поражавший своей элегантностью синьор Луиджи Гатга, которого вместе с шеф-поваром, поварами, официантами и управляющим винным погребом пригласили сюда из знаменитых семейных ресторанов «Гатгас Адельфи» и «Гатгас Стрэнд».

Он окинул взглядом свои владения, подвинул косо лежащий нож и салфетку, почти с эротическим наслаждением искушенного знатока скользнул рукой по бутылке с вином, проверяя ее температуру, попробовал один трюфель и поправил галстук-бабочку — синьор Гатти нервничал, как все большие художники.

А на мостике в черной форме с золотыми галунами возле одного из трех сверкающих медью машинных телеграфов стоял Эдвард Джон Смит, капитан этого судна, и принимал доклад старшего помощника Генри Уайльда о том, что экипаж RMS «Титаник» полностью укомплектован, судно готово к отплытию и королевский почтовый флаг уже поднят. Второй помощник Лайтоллер провел последний осмотр находящегося на судне груза и доложил, что он надежно закреплен в трюмах. В глубоких темных трюмах «Титаника» уже находилось груза более чем на восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, весь груз был тщательнейшим образом зарегистрирован. Братьям Лустиг в Нью-Йорке отправлялось четыре ящика соломенных шляп, а господа Райт и Грэм в Бостоне должны были получить четыреста тридцать семь ящиков чая. «Ф. Б. Вандегрифт и К°» собирались поднять дух американской молодежи шестьюдесятью тремя ящиками лучшего французского шампанского. Дж. У. Шелдон посылал набор хирургических инструментов и коробку мячей для гольфа (то и другое предназначалось для хирургического общества), а компании «Америкен экспресс», кроме еще нескольких ящиков соломенных шляп и сотни других отправлений, посылались также две бочки ртути и, непонятно зачем, бочка земли. Первому Национальному Банку Чикаго по необъяснимым причинам было отправлено триста коробок чищеных грецких орехов, а У. Э. Картеру — целый автомобиль, частично разобранный и надежно упакованный. Было тут также одиннадцать холодильников, изготовленных компанией Андерсона, мешки каперсов, связки сушеной рыбы, вересковые курительные трубки, гусиная печенка, анчоусы, страусовые перья, кроличий пух, гуттаперча и «Рубайат» Омара Хайяма в роскошном издании. Чего только не значилось в списке второго помощника Лайтоллера, и все это имело на судне свое определенное место. Капитан Смит с удовлетворением выслушал доклады своих старших офицеров, медленно прошелся по паркету красного дерева и подошел к окну. Там он остановился.

Капитан Смит был статный, широкоплечий человек, лет шестидесяти, седовласый и седобородый, с глубоко посаженными голубыми глазами. Он выглядел величественно и даже внушал страх, но был всегда сдержан, спокоен и редко повышал голос.

Капитан смотрел вдаль. Он уже давно плавал в Северной Атлантике, был самым старым и опытным капитаном компании и имел за плечами много благополучных и безупречных рейсов через океан. Он понимал, так сказать, и морскую, и социальную роль капитана. И находил, что функции капитана сильно изменились. Теперь больше, чем прежде, требовалось быть Капитаном с большой буквы, и для пассажиров, и для команды; он, первый офицер, должен быть монархом на своем судне, конституционным монархом с ограниченными функциями, правом вето и определенными светскими обязанностями. Должен быть символом высшей власти. Имея в своем распоряжении много опытных офицеров и надежное судно, капитан относительно легко справлялся с этой задачей; он целиком и полностью полагался на своих подчиненных, ему никогда не приходилось повышать голос, и он почти забыл, как это делается. Однако капитан серьезно относился к своим обязанностям и потому не сразу одобрил доклады, которые ему только что сделали его помощники. Он смотрел вдаль.

Это был его последний рейс, он уже собирался пополнить собой ряды ушедших на покой капитанов, когда директор Исмей решил оказать ему честь, доверив вести флагманский корабль своей компании в первое плавание — в знак признания его заслуг, как сказал директор Исмей капитану Смиту.

Капитан понимал, что последний раз стоит на мостике и принимает доклады офицеров. Он знал, что золотые галуны обеспечили ему власть только на этот рейс. Дома его ждала молодая жена Элинор с маленьким сыном, которому недавно исполнился год. Это был последний рейс капитана. Поэтому сейчас он дал себе больше времени, чем требовалось; долго обдумывал доклады, потом внимательно выслушал еще один доклад об упражнениях со спасательными шлюпками и осмотре судна; все прошло в соответствии с планом, все было ship-shape. [14] В полном порядке ( англ .). Капитан смотрел вдаль.

Лайтоллер передал капитану окончательный список пассажиров первого класса, с последними дополнениями и исправлениями, который тут же было приказано размножить в судовой типографии и раздать пассажирам, дабы господа знали, кто едет с ними на пароходе. Капитан Смит внимательно изучил все фамилии — хороший английский хозяин всегда так поступает перед приемом. Он быстро прикинул, с кем и в какой очередности он будет ужинать, — как уже говорилось, на капитане пассажирского судна лежат также и светские обязанности. Он выделил в списке фамилии Гуггенхаймов и Асторов, увидел, что Вандербильт отказался от билета, и, к своему ужасу, обнаружил, что на борту присутствуют сэр Космо и леди Дафф Гордон, которых терпеть не мог. Но в обществе есть свои правила.

Семь тысяч кочанов, думал он (имея в виду капусту, а не пассажиров), две и три четверти тонны помидоров (некоторые цифры, названные главным стюардом, запали ему в голову), тридцать шесть тысяч апельсинов, семьдесят пять тысяч фунтов парного мяса, двадцать тысяч дюжин свежих яиц, сорок тонн картофеля, пятнадцать тысяч бутылок вина, тридцать пять тысяч бутылок пива и минеральной воды, восемьсот пятьдесят бутылок всевозможных крепких напитков и восемь тысяч гаванских сигар обеспечат успех плавания. У главного стюарда были трудные дни.

Капитан Смит повернулся к своим подчиненным. Им надлежит почувствовать его высочайшее одобрение. Старый командир строго взглянул на них.

— Вольно, — сказал он.

Офицеры взяли под козырек.

Да, таково судно. Перепачканный кочегар кричит что-то непристойное, стараясь перекрыть шум машинного отделения. Белозубая улыбка сверкает на его чумазом лице. Две горничные, мечтательно закатив глаза, вспоминают свои последние приключения на берегу (Ты только подумай, Лаура, он служит в банке, ты только подумай!); мальчик-посыльный получает целый доллар на чай от молодожена Джона Джейкоба Астора, который отправляется в рейс вместе с новобрачной, — посыльный долго стоит, глядя вслед этому миллионеру. Салон заполняется людьми. В каюте рядом с камбузом двое музыкантов осматривают свою форму — надо пришить пуговицу, подкоротить брюки. Задача оркестра — развлекать пассажиров, они должны играть и до, и после полудня, один концерт они дают вечером и один — днем, по воскресеньям им вменяется в обязанность играть во время богослужения. Чтобы справиться с этой задачей, музыканты делятся на две группы, у каждой группы своя форма: трио, которое играет до полудня, облачается в белые фраки, для вечерних серенад предназначаются синие фраки с зеленоватым отливом. К отворотам фраков прикреплена золотая арфа — это правило действует на всех судах компании «Уайт Стар». Джим и Алекс сидят в каюте и подкорачивают брюки.