Рассел Хобан - Кляйнцайт

Ты был там? — удивился Кляйнцайт.

Я был там, ответил Госпиталь. Я был там, потому что берег Лесбоса был госпиталем для Орфея. Спустя несколько дней голову столкнули обратно в море.

Кто это сделал? — спросил Кляйнцайт.

Я не заметил, ответил Госпиталь. Это не имеет значения. Я вижу это как сейчас. Прибоя не было, берег был отлогий. Голова покачивалась на волнах, как кокос, а потом поплыла в море. За ней оставался небольшой след, как будто она плыла в море сама. Стоял один из тех серых дней, когда воздух очень тих, а море гладко и спокойно, вода тихонько прибывала, накатываясь на берег, по мере того, как шел прилив.

Прибывала? — спросил Кляйнцайт. Не наоборот?

Был прилив, повторил Госпиталь. Голова плыла против волн. Подумай об этом, о том, как она плывет день и ночь, без глаз, слепая голова Орфея.

Я думаю об этом, сказал Кляйнцайт.

Думай о том, как она плывет ночью, оставляя за собой фосфоресцирующий след, сказал Госпиталь. Думай о лунном свете, ложащемся на нее, плывущей во Фракию. Думай о том, как она достигает берега, самого устья Гебра. Она плывет вверх, точно лосось.

К тому месту, где его разодрали на части? — догадался Кляйнцайт.

К тому самому месту, подтвердил Госпиталь. Подумай, как голова Орфея рыщет ночью в камышах, разыскивая его члены. Темно, луна зашла. Ты слышишь некий звук, точно собака рыщет в камышах. Ты и руки не можешь разглядеть, только слышишь, как что‑то приближается к тебе, стелясь к земле. Ты чувствуешь ветерок на лице, что‑то прошло между тобой и рекой. Что‑то похожее на вздох, ты в том не уверен. Нечто, невидимое, медленно удаляется от тебя.

Он отыскал свои члены, сказал Кляйнцайт. Он собрался вновь.

Что есть гармония, произнес Госпиталь, как не собрание себя воедино?

— Ну что, милый, — произнесла женщина с грудью, удобной для плача. Грудь волнующе, по–матерински придвинулась ближе. Ну же, сказала она, плачь. Перед его носом появился лист бумаги: я, нижеоказавшийся.

— Что это такое? — спросил Кляйнцайт.

— Вы прекрасно знаете, что это, — ответила женщина. — Вы еще не подписали эту бумагу, и теперь ее нужно подписать. Доктор Буйян сказал, вы должны подписать ее.

— Я думаю, мне необходимо заключение еще одного специалиста, — сказал Кляйнцайт.

— Доктор Буйян и есть этот специалист. Сначала был доктор Налив. Помните?

— Пытаюсь, — ответил Кляйнцайт.

— Тогда подписывайте и давайте с этим покончим. Вы, знаете, здесь не единственный. Операционные расписаны на недели вперед, врачи сутками оперируют. Я думаю, у вас должно быть хоть чуточку соображения.

— У меня навалом соображения, — ответил Кляйнцайт. — Я соображаю насчет гипотенузы, асимптот и стретто. На это требуется уйма соображения. Я хочу сохранить мой угол даже при моей искривленной гипотенузе, я хочу, чтобы мои асимптоты приближались к кривой, пусть даже они никогда с ней не встретятся, я хочу, чтобы мое стретто осталось при мне, даже если оно больше не может регулировать проведения. Я хочу собраться воедино, понимаете?

— Мама дорогая, — сказала женщина. — Думаю, вас положили не в тот госпиталь. Ну ладно, оставляю это здесь и возвращусь позже.

Бумага осталась, женщина ушла. Кляйнцайту нужно было в туалет. Его сознание поднялось, но сам он остался лежать. Он позвонил сиделке. Она пришла, задернула занавески, помогла ему с судном.

После ужина Кляйнцайт уснул, проснулся, увидел рядом Медсестру, запикал чаще. Могло ли это быть, подумал он, что я видел ее обнаженной при свете газовой плиты, что мы занимались любовью, что я был Орфеем с ней, гармоничным и совершенным Орфеем? Теперь я даже опорожниться не могу без посторонней помощи.

Медсестра задернула занавески, обняла его, поцеловала, заплакала.

— Что ты будешь делать? — спросила она.

— Собираться, — ответил Кляйнцайт. — Собираться воедино.

— Герой, — произнесла Медсестра. — Кляйнцайт действительно означает «герой».

— Или трус, — сказал Кляйнцайт. Медсестра снова заплакала, поцеловала его, ушла выполнять свои медсестринские обязанности.

Тусклый свет, поздний час. Кляйнцайт перекатился через край койки, очутился под ней. Псст, произнес он. Ты здесь?

Хо–хо, отозвалась Смерть, схватила его руку своей черной мохнатой лапой. Мы еще друзья?

Друзья, ответил Кляйнцайт.

Я не хотела ничего делать тебе, сказала Смерть. Просто напевала для себя, честно.

Я тебе верю, сказал Кляйнцайт. Такое бывает.

Чем‑нибудь могу помочь? — спросила Смерть.

Не сейчас, сказал Кляйнцайт. Просто, знаешь, будь поблизости.

Обслуживание круглосуточное, пошутила Смерть.

Кляйнцайт взгромоздился обратно на койку, уставился на тусклый потолок, закрыл глаза. Расскажи мне еще что‑нибудь об Орфее, попросил он. Неужто я Орфей?

Я, передразнил Госпиталь. Я, я, я. Какая это все ерунда. Как кто‑то, называющий себя Я , может быть Орфеем? Даже сам Орфей не назывался Я . «Я» нечего здесь делать. Ты не так уж все ухватываешь, как я было про тебя подумал.

Я нездоров, сказал Кляйнцайт. Прояви чуточку терпения со мной.

Кто, как не я, может проявлять с тобой свое терпение, сказал Госпиталь. Терпение — мое второе имя.

А как твое христианское имя? — спросил Кляйнцайт.

Я не христианин, ответил Госпиталь. Терпеть не могу все эти новомодные религии. Это я так, для красоты слога, понимаешь, у меня нет ни первого, ни второго имени. У нас, больших, обычно только одно имя: Океан, Небо, Госпиталь и тому подобное.

Слово, продолжил Кляйнцайт. Подземка.

Ах да, сказал Госпиталь.

Расскажи мне еще про Орфея, попросил Кляйнцайт.

Когда Орфей собрался воедино, сказал Госпиталь, его члены подошли друг к другу настолько гармонично, что, едва он заиграл на своей кифаре и запел, его голос исполнился невероятной силы и красоты. Никто никогда не слышал ничего подобного. Деревья и всякие там камни, они просто срывались с места и двигались за ним. Иногда, знаешь, и Орфея‑то было не видать за деревьями и всякими там камнями. Он звучал наравне с природными колебаниями, понимаешь, песчинки, частички, из которых состоят облака, цвета спектра — все колебались вместе с ним. И, конечно, все это сделало его потрясающим любовником. Кришна с его пастушками Орфею и в подметки не годился.

А как быть с Эвридикой? — спросил Кляйнцайт. Как они встретились? Не думаю, что об этом говорится в этих историях. Все, что я знаю о ней, сводится к тому, что она отправилась в Подземное царство, погибнув от укуса змеи.

Очередная академическая чушь, ответствовал Госпиталь. Орфей встретил Эвридику, когда проник в суть вещей. И там была Эвридика, потому что там она жила. Ей не нужно было змеиного укуса, чтобы отправиться туда. Орфей силой своей гармонии пронизал мир, попал в суть вещей, то, что подо всем. Подземное царство, если тебе угодно. И там он нашел Эвридику, женский элемент, дополняющий его. Она была Инь, он был Ян. Что может быть проще.