Тимур Зульфикаров - 33 новеллы о любви

…Хватило! Мне тепло тепло тепло любовь моя любовь моя любовь летучая моя моя моя…

Но сегодня Рождество и как? как? как? там русская Богородица Роженица раждает пеленает в ледяных снегах снегах снегах?..

Как омывает сукровицу-рану? Как молозиво сливает источает?.. ай как Богородица русская Дитя родимое в снегах раждает кормит уберегает? убирает? усмиряет?..

Возлюбленный мой! погоди на краю крыши!..

Какая метель жемчужная святая праздничная густая! как тесто кулича пасхального Елизаветы моей матушки…

Матушка, дальняя матушка, не печалься, ведь ты живая, а я умираю…

Но как я счастлива! как полна метели хмеля круженья любви воздуха счастья счастья счастья…

И она сходит с рук моих и встает на ножных дивных чутких перстах как на пуантах и моих губ неслышно чародейно божественно касается касается касается…

…Возлюбленный мой погоди помедли на краю Пирамиды! а потом пойдем сойдем взойдем полетаем повитаем!..

…Возлюбленная моя я стою я медлю я в метели я на краю Пирамиды я уповаю я касаюсь губ твоих еще земных медовых я касаюсь касаюсь касаюсь… Уповаю…

А потом они срываются сходят с Пирамиды а потом они восходят летают упадают в метели восстают витают витают витают…

…Ваня Ванечка Иоанн фараон Хуфу-Хеопс летучий снежный всевечный царь царь царь мой!..

…Маша Машенька Мария Исида Неферт летучая вселенская всевечная царица царица царица моя!..

Витают…

Я искал любовь в больших городах.

Я нашел ее…

1980–1987

…Ходжа Зульфикар и сын его Касымджон-Стебель скитаясь странствуя страдая озаряясь пришли в Фан-Ягнобские горы ранней весной и там сели у подножья несметной горы Хан-Хабриза-Буса близ родника и пили воду его и ели лепешки опуская окуная их в родник.

И Ходжа Зульфикар сказал:

— Много есть яств на земле, но нет ничего лучше родника с хлебом, ледниковой новорожденной воды с кунжутной свежеиспеченной лепешкой из безымянной придорожной чайханы…

И нет на земле ничего слаще любви между мужем и женой… И жена — это родник лепетный говорливый шелестящий, а муж — жаркая пышущая лепешка из танура-печи…

Тогда Касымджон-Стебель сквозящий отрок прут стебель лакомый зеленый ивы иль сизого тополя-туранги сказал потупясь рдяно:

— Отец, близок срок мой. Близка любовь моя….

Уж надела свадебные платья и насурмила алчные змеиные брови извилистые как тайное сахарное непочатое нагое тело её и глядится в самаркандское хрустальное зеркало трепещущая невеста безвестная моя…

Отец что есть любовь?.. И как мне готовиться к ней?..

Тогда Ходжа Зульфикар сказал:

— Я всю жизнь боялся берегся и бежал любви… Ибо любовь и смерть кочуют неразлучно как стадо и пастух… И смерть-пастух пасет любовь-стадо свое. Как снежный стелящийся

барс-ирбис-козопас пасет высокогорных обреченных коз-нахчиров своих. Тогда Ходжа Зульфикар сказал:

— На Востоке были Лейли и Маджнун, на Западе были Ромео и Джульетта… Но исход был один — смерть… Барс съедал коз…

Тогда Ходжа Зульфикар сказал:

— Касымджон-Стебель, сын мой, я расскажу тебе об иных…

Я расскажу тебе о неистовом Муртазо-Шамс-Дойристе и жене его Бунаффше-Бульбуль-Певице, каких сто лет не рождалось в певучей Азии моей…

Я расскажу тебе о блаженной Коко-Мехрдад и возлюбленном её…

Я расскажу тебе…

…Узбек Муртаззо-Шамс-Дойрист из Кунгурта убил свою возлюбленную жену-дунганку Бунаффшу-Бульбуль-Певицу…

Узбек Муртаззо-Шамс-Дойрист и жена его Бунаффша-Буль-бульПевица пели и играли на многих кишлачных свадьбах-туях и имели много денег и подарков…

Но Муртаззо-Шамс ревновал жену свою и убил её ночным точным шахрисябским неслышным нежным долгим находчивым ножом, когда она тихо и ясно спала с ним в богатых бухарских фазаньих павлиньих сокровенных одеялах…

Узбек Муртаззо-Шамс убил в ревности жену свою и поместил положил удивленное невиновное тело её — так и не проснувшееся в ночи — в дубовую бочку, в которой солили томили на зиму огурцы…

Узбек Муртаззо-Шамс спрятал тело возлюбленной спящей жены своей в дубовую бочку и забил её и пошел ночными козьими тропами, тайными горными высокими перевалами Гиссарского Хребта к далекой реке Фан-Ягноб-Дарье…

Узбек Муртаззо-Шамс три дня и три ночи бессонно бесслезно шел по горам неся на спине тяжкую немую дубовую бочку с телом БунаффшиБульбуль-Певицы горлицы дивной небесной, какой сто лет не было в родной певучей Азьи моей…

На четвертый день Муртаззо-Шамс увидел пенную бешеннотелую ФанДарью и опустился с гор к реке…

И бешеное белопенное тело реки напомнило ему тело его жены неистовое змеиное сладкое скачущее тело Бунаффши в первые ночи их любви…

И тут он впервые заплакал…

И поставил дубовую бочку на брегу кипящем снежными вешними волнами волнами волнами…

И тут он впервые услышал голос Бунаффши-Бульбуль возлюбленной убитой жены своей.

Голос был непохож на голос Бунаффши-Бульбуль, потому что она молчала три дня, пока он нес её по горам, потому что он шел из глухой сырой дубовой бочки, но Муртаззо-Шамс узнал его…

Голос пел древнюю таджикскую персидскую томительную песню: «Чашми сиехдори курбонат чавонмард… Стал я отрок жертвой твоих черных глаз…»…

Тогда Муртаззо-Шамс сказал:

— Жена моя, раньше ты пела для всех людей и я ревновал тебя, а теперь ты поешь только для меня…

А река Фан-Ягноб-Дарья в том месте пенно и бешено свергаясь ниспадая со скалы Уч-Булак уходила под землю и там тяжко душно слепо жила бесилась металась извивалась под землей и лишь через два фарсанга водопадами выходила падала билась из скал близ кишлака Уч-Ош…

Страшная бесследная слепая бездонная та пропасть была и жители Уч-Оша говорили, что даже рыбы, попадая в подземелье, не выходили живыми с волнами, а погибали бесследно в тьмовом гиблом подземелье…

И еще жители Уч-Оша говорили, что там, в подземелье — ад, и там видели Ангела Ада Святого Азраила, что входил туда с водами в черном чапане-халате и выходил в рваном побитом порушенном чапане…

И его не щадила не берегла подземная река…

Узбек Муртаззо-Шамс услышал на брегу пустынном глухой уже нездешний голос жены своей, шедший из дубовой бочки: «…Чашми сиехдори курбонат чавонмард…»…

Теперь голос рыдал молил:

— Муртаззо-Шамс возлюбленный муж мой! я люблю тебя!..

И всякая жена втайне сладко мечтает погибнуть от ревнивой гибельной ярой сладостной руки мужа, но но зачем ты убил меня во сне моем и не дал мне проститься с тобой родной муж мой!..