Тимур Зульфикаров - 33 новеллы о любви

И мелко торопко суетно хлипко побежал отец Тимофей к жене своей, но там, где она стояла, сугроб сразу дымно дико осел истаял…

И явилась пробилась провилась прожглась протаялась прорубь иордань дымящая… кипящая…

И там уже стоял дремучий рыбарь-лещатник в овчинном пахучем тулупе и ворошил ворожил уже удой в свежей проруби водокрещи иордани…

…О Ангел Бывых Дней!..

И ты уходишь прожегши проломивши пробивши протопивши прорубь в толще льда декабрьского…

И что Тебе хрупкая ломкая душа человеческая?..

Но жена жено Мария моя!..

Я воспомнил тебя, усопшая возлюбленная родная родимая моя…

…И тут что-то коснулось лица щеки отца Тимофея…

И он поднял глаза свои и увидел что Колокол опустился и стоит прямо у головы его покорно…

И язык било его касается лица Тимофея и по развалистому раструбу его идут горят древние словеса слова глаголы Евангелиста Иоанна из Апокалипсиса: Бог есть любовь, человече… Но имею против тебя то, что оставил ты первую любовь свою!..

Но имею против тебя то, что оставил ты первую любовь свою!..

О Господи!..

…Но имею против тебя то, что оставил ты первую любовь свою, человече…

О Господи!..

Я не оставил тебя церковка Пресвятой Богородицы моя!..

Я не оставил не забыл тебя дальная усопшая верная и за гробом верная ждущая жена моя Марья Мария в разорванном разграбленном расхищенном счастливом сарафане русском…

…И отец Тимофей пошел в метели…

И Колокол качнулся содвинулся колыхнулся и низко пошел с ним…

И язык его касался отца Тимофея, словно звал его ударить в колокол…

…Человече!..Подними небу земные скоротечные очи твои…

И увидишь Колокол над собой…

И ударь в него…

И пробудится и пойдет к тебе Ангел Бывых Дней…

Свете!..

1980

…Пророки и поэты обходят большие города, ибо нет в них любви… А что без любви и дитя и пророк и поэт и всяк человек?

…Любовь! любовь! я искал тебя в больших городах. И не нашел…

Где ты? Есть ли ты?..

Но!..

О о! О о! Онкос! Онкос! Онкоцентр! Пирамида!.. Погребальный бетонный безысходный колодезь Саркофаг в тридцать три этажа!..

…Задержись падая слетая спадая сходя с тридцать третьего этажа! человече задержись в небеси в небесах!

Да поздно…

…Ай пирамида Хуфу-Хеопса где бродит лазоревая святая мумия фараона 4 Династии 17 века до нашей эры! где ты стоишь таишь в египетских песках?..

Но ты стоишь пирамида зодчего Хемиуна ты стоишь во всех веках…

И твоя лазоревая гранатовая дымчатая мумия жива жива жива…

И она бродит в кромешных каменных колодезях черевах пирамиды жива она!..

…Онкос! Онкос! канцер канцер! обреченный облученный обмученный опухолями диавольскими сорняками метастазами человече задержись сходя с тридцать третьего этажа!..

А исполинская вавилонская чудовищная Пирамида XX века — нашей эры — Онкоцентр стоит молит уповает на окраине Москвы бродит в русских колодезных снегах…

А там дышат немощствуют шесть тысяч лазоревых живых мумий таинниц во чреве в белоснежных равнодушных коридорах палатах черевах Пирамиды! айя!..

…Возлюбленный мой задержись слетая сходя спадая с тридцать третьего этажа!

…Возлюбленная моя помедли у очей у губ моих слетая сходя сошествуя с тридцать третьего бездонного этажа! ааааа…

…Возлюбленная моя Мария Исида Неферт твое древлее имя как гроздь азийского пыльного живого рохатинского курчавого бархатного златого винограда течет живет в моих зимних переспелых обреченных худых худых перстах…

Из которых кость видна светится сокровенно жемчужно как скорый прах!

Но как поздно я встретил тебя возлюбленная моя!..

Но как поздно встретил я тебя в этих последних больничных тошных гробовых саванах стенах! айя!..

…Возлюбленный мой Иван Хуфу-Хеопс наш Sarkophagos в тридцать три этажа пожирает поядает наши податливые поверженные тела…

А я плясунья балерина, и у меня от душной сценической пыли легкие горят дымят…

А в них sarkoma взялась завелась тля….

А мне жить осталось три дня…

А тут я встретил тебя…

Средь перезрелых желтых абрикосовых осенних мумий человеков хворых на желтых златых осенних этажах…

Ты был со смоляной бородой как вран суздальский припавший присевший приютившийся на рождественские алые снега как памирский яростный агат… как тянь-шанский як на альпийских горах…

…Возлюбленная моя! я не суздальский вековой вран я не памирский бессмертный агат! Я не тянь-шанский як…

Вся эта Онкоспирамида поместилась раскрылась раздвинулась разъярилась вся в моих чревах кишках нутрах…

И жить мне осталось три дня но тут я встретил тебя тя тихая чистшая возлюбленная другиня последняя земная моя…

Кто послал тебя ко мне любовь моя?..

А там кого кого я встречу в небесах? Только тебя любовь моя!..

А там встреча вечна, а на земле всего три дня!..

Но я счастлив и здесь любовь моя!..

…Возлюбленный мой!.. Когда построили Пирамиду Хуфу-Хеопса ее зодчего Хемиуна брата верховного фараона сбросили со свежей Вершины-Острия!

И он долго по каменной глади падал летел витал умирал вдохновенно молодое пенное тело свое тратил о камни плиты избивал! ай высока Пирамида была!

Возлюбленный мой а я неслышно алчно таю таю в шелестящих простынях как декабрьское мороженое в детское алом арбузном безвинном горле как в кипятке рушится хрусталь…

А я уже вся изошла до тридцати трех килограммов а во мне тридцать три килограмма как тридцать три этажа а Спасителю Христу было тридцать три года когда распяли Его а он восстал а я уже хочу летать как птица вешняя легка а я хочу летать!..

А я уже более птица чем человек, а душа птичья уже пернатая уже крылатая моя…

…Возлюбленная моя я полечу с тобой! я хочу обнять навек тебя в несметных метельных необъятных ройных снегах небесах небесах небесах…

Возлюбленная моя мы полетим навек с тобой!..

Но когда? Но как?..

…Возлюбленный мой!

А главврач Онкоспирамиды Левонтий Мортус Осирис Анубис на прощанье возлюбил простил меня…

Он лысый как ливийская нубийская пустыня у него золотые зубы дымят горят он никогда не выходит из Пирамиды он живет и спит здесь средь дышащих лазоревых желтых мумий своих…

Он отец их!

Он фараон заживо мертвых обреченных!

Никто не видел как он покидает Пирамиду, но я видела однажды, как он садился тайной ночью в черную машину и там за рулем сидела жена в черной смоляной одежде и необъятной черной шляпе — но я успела заглянуть за черные кромешные шелковые поля этой шляпы — и увидела голый череп костяной лик без глаз но с гранатовыми рдяными пьяными губами…