Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Осыпанный звездами плеядами четками Аллаха горный орел ягнятник всенеобъятно всезорко грядет летит

Осыпанный звездами плеядами четками текучими летучими Аллаха горный водопад жемчужными волнами шелками шелестит манит

Осыпанный звездами плеядами четками Аллаха лунный тополь ворожит струит от речного ветра сладостно дрожит бежит

Осыпанная звездами плеядами четками Аллаха жизнь моя

Когда мы с юной возлюбленной моей стояли на горе Кондара

И замирали не дышали осыпанные оглушенные очарованные звездами звездопадами…

Где ты?..

Что ты?..

Куда ты?..

…Я бреду по Фанским горам…

— Дервиш, что ты бродишь по земле, а ты ведь уже стар, а все бродишь по русским блаженным заброшенным деревням, где коростель — птица беды — плачет, и где уже видели Спасителя Христа на белой ослице…

Бродишь ты и по таджикским козьим высокогорным кишлакам, где летает редкая райская птица — арчовый дубонос и где посвященные уже видели

Пророка Мухаммада на рыжей верблюдице Косве…

Дервиш, что ты бродишь по земле? что ищешь?..

Сказал:

— Я ищу такое сокровенное место в деревнях иль в кишлаках дальных святых, где Господь заговорил бы со мной наедине…

Хочу с Господом моим остаться…

Хоть шепот Господа услышать бы в затаенных, заповедных далях — в деревнях иль кишлаках…

Хоть шепот…

Может быть, в святых Фанских горах я напоследок услышу шепот этот…

И я бреду по Фанским горам и чую…

Айххххххйа…

Шепот?..

О Боже…

Драгоценный текучий исполинский камень изумруд иль малахит иль нефрит иль горный расплескавшийся хрусталь — лежит передо мною…

Это озеро Искандер-куль…

…Господь! Иль это — лишь малый камень в необъятном вселенском алмазном летящем Перстне Твоем…

Ойййхо…

…О Боже!..

Я замираю, задыхаюсь… упиваюсь древней сокровенной первозданной красотой…

…Озеро Искандер-куль лежит передо мной…

Озеро великого Александра Македонского изумрудным серебром лежит колеблется от вечного ветра передо мной, как младенец в люльке-гахваре жемчужных гор…

Говорят, что Великий полководец встал надолго у этого озера, плененный его неземной красой…

Говорят, что озеро заворожило Его, и Он остановил кровоалчущих воинов своих и пенных коней своих…

Остановил гонные полчища свои, остановил войну, и долго задумчиво стоял у серебристых вечных вод…

И долго жег здесь костры…

И доселе в тайных пещерах тлеют угли тех кострищ…

Говорят, что в озере утонул любимый конь Александра Македонского — Буцефал, тоже околдованный гибельной красотою озера…

Тогда потрясенный Полководец, протрезвев от смерти коня, почуяв гибельность красоты, двинул свою армию на Индию…

Война выше Красоты…

Война сама — Высшая Красота…

Смерть в бою — Высшая Красота…

Только любовь к Богу — выше…

Но!.. но!.. но!..

Говорят, что летними полнолунными ночами Буцефал выходит из вод и в прибрежных кустах тяньшаньской рябины, благовонного тополя, арчи, облепихи — конь, как человек, тяжко протяжно рыдает…

Он рыдает не о своей внезапной гибели в ледяном серебре озера…

Он рыдает о своем Великом Хозяине… который остановил армию, который остановил войну, плененный красотой озера… и стал забывать о том, что Он — Великий Воин…

Тогда Буцефал вошел в лед смертельных вод… чтобы Александр Македонский понял гибельность Красоты и разлюбил озеро…

И вот Буцефал рыдает о Великом Прошлом человечества, о великих царях…

Говорят, что озеро Искандер-куль — это слезы Буцефала…

И эти слезы не дают высохнуть озеру…

О Господь!

А, может, все моря, озера, океаны — это слезы Ушедших Усопших, рыдающих о своем Великом Прошлом…

О Боже!.. О Боже!.. О Боже…

И я хочу утонуть в Искандер-куле, чтобы, как Буцефал, воскресать в лунные летние ночи и сладостно протяжно рыдать с того света о земном Прошлом…

Да вода в древнем озере хладна, как лед…

О Боже!.. я же пришел умереть…

И что же?..

И ухожу от озера…

…И опять я бреду по Фанским горам…

…И я бреду у горы Сары-шах…

Устал я от красоты Искандер-куля…

И гляжу на снежную вершину Сары-шах…

От солнечных альпийских снегов слезятся глаза мои… но и наполняются хрустальным целительным очистительным светом…

О Боже!.. райское виденье что ли?..

Иль я уже умер и бреду по раю?..

Русоволосая снежновласая дева? жена? машет мне со снежной слепящей горы…

Чудится мне в девственных снегах русский домик… изба… под изумрудной арчою…

И садик из альпийских берез… и тополейтуранг…

И куст персидской сирени склонился над бедной калиткой…

Запах сирени чудится мне — доходит до ноздрей моих…

А русоволосая дальная высокогорная машет мне рукой веселой…

Тут молодой улыбчивый таджик-согдиец в белопенной бухарской чалме шейха обнимает осторожно бережно русоволосую — и вот уже они вместе машут мне руками, как крыльями…

Машут… а не манят…

Потому что когда усопшие манят — это к смерти а они машут о жизни…

О Боже…

Откуда тут русская изба… откуда тут русские березы… откуда тут русоволосая…

Но тут согдиец сонно снимает бухарскую обильную чалму… и как из кокона выбирают тянут шелковую нить — так он выбирает из чалмы бесконечный загробный саван…

Если бухарские шейхи умирали в дороге — чалма становилась им саваном…

И вот согдиец бесконечным саваном начинает окружать обнимать одевать пеленать избу… садик березовый… куст персидской сирени… калитку… русоволосую… и всю гору Сары-шах…

Саван бесконечен…чалма не кончается… но потом она иссякает становясь необъятным саваном… и является голова согдийца… нагобритая голова мусульманина с тремя свежегранатовыми ранами от пуль… три пули на одну голову… щедро…

И тут белое хрустальное облако похожее на летучую стаю лебедей или на богатое стадо белорунных коз — наплывает на гору Сары-шах… и заволакивает забирает ее…

Веет снежной облачной сыростью…

Белесая снежная тьма находит на гору и на меня… и на русоволосую… и на раненого… уже убитого…

Господь мой!..

Но я успел узнать их… успел увидеть… в их маленькой уже заснеженной райской вечной обители… у бедняков — бедны и райские обители… но сладки…

…Отец Касым безвинно убиенный… и матушка Людмила…

Вы и оттуда пожалели меня — и саваном закрылись…