Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Теперь Белощек знал, что должен остаться с ней. Она не полетит за ним. Значит, он должен следовать за ней куда бы то ни было.

Еще две недели оставались гусиные стаи на берегах залива Джемса, все возраставшее беспокойство гнало их в дальние полеты вдоль побережья, но залив они не покидали. В середине сентября над районом Гудзонова залива — залива Джемса постепенно образовалась зона низкого давления, и два дня непрерывно лили теплые дожди. Когда дожди прекратились, подул северный ветер, небо прояснилось, и под синим солнечным небосводом воздух стал свеж, сух и прохладен. Это означало, что вслед за низким давлением теперь сюда движутся массы арктического воздуха с высоким давлением. Это означало, что в течение двух, а может, и трех дней между этими двумя зонами будет существовать широкий коридор, по которому будут гулять сильные северные ветры, пробираясь в самое сердце континента.

Собравшиеся у залива Джемса канадские гуси не понимали всех метеорологических тонкостей, вызвавших эти изменения, знали только, что эта погода обещает им постоянный, надежный попутный ветер, который облегчит полет на юг. Вот уже неисчислимые поколения гусей пользовались для своих перелетов движением воздуха в континентальных масштабах — той техникой, которая используется и современной авиацией и получила название "полет по изобаре". Старые птицы первыми учуяли перемены, когда еще падали последние капли дождя. И вдоль всего пятисотмильного илистого побережья залива Джемса старые гусаки вытягивали шеи, склонив голову набок, разглядывали небо и трубили, глядя на рассеивающиеся тучи. Их беспокойство быстро передавалось от одной птицы к другой, от стаи к стае.

Стая, к которой прибился Белощек, расположилась в южной части залива Джемса. Птицы оживленно гоготали, размахивая большими крыльями, и Белощек знал, что время отлета не за горами. В южной части залива небо все еще было затянуто тучами и чуть моросил мелкий дождь, а с севера уже потянулись пролетавшие в вышине гусиные стаи. Это говорило о том, что на севере установилась ясная погода и начался перелет гусей, потому что гуси отправляются в странствие лишь при ясном небе, хотя, двинувшись в путь и очутившись в полосе непогоды, уже не останавливаются и летят дальше. Бесконечным потоком тянулись они на юг, неровными цепочками или клиньями, высоко над землей, как всегда летят водоплавающие в долгих перелетах, их заливистые трубные клики едва доносились до раскинувшихся внизу отмелей и сфагновых болот.

Напряженно, с нелегким сердцем держался Белощек рядом с подругой. На западной стороне горизонта расчистилась полоска ясного неба и поползла к ним навстречу. Беспокойство в стае все нарастало, старые птицы часто пускались бегом навстречу ветру, размахивая крыльями, словно пробуя воздух. Они перестали есть и ждали, вытянув головы к небу.

Полоса, которая разграничивала столкнувшиеся и противоборствующие воздушные массы, обрушилась на них чередой стремительных, порывистых шквалов, налетела клочьями тумана, потом вдруг воздух стал прохладен и сух, с севера потянул свежий ветер. Полоса непогоды миновала — теперь распространилась зона высокого давления.

Старые гуси возбужденно загоготали. Внезапно вся стая целиком взвилась ввысь, сотрясая воздух ударами множества крыльев. Белощек пристроился в хвосте. Под ними поплыли темные полоски лесов, и Белощека вновь охватил страх перед полетом над сушей. Он летел на юг, каждой жилкой своей ощущая, что его тянет на север, к океану. Отдалявшиеся воды залива Джемса манили его назад, а летевшая перед ним гусыня звала вперед, ц, нежная, призывная мольба, так явно звучавшая в ее голосе, была песней сирены, сопротивляться которой он не мог. Он последовал за подругой.

Они выровнялись и на высоте полумили образовали клин - там дул крепкий северный ветер, на который не оказывало влияния трение, ослабляющее ветер и меняющее его направление в нижних слоях. Белощек пристроился не впереди, а позади своей подруги, потому что вела она. Он летел в края, которых никогда прежде не видел. Он не знал, куда они держат путь. И мог только покорно следовать за ней.

Вылетели под вечер. Далеко внизу ландшафт постепенно менялся. Поначалу преобладали бронзовые краски бескрайних болот, местами перемежавшихся зелеными пятнами хвойного леса. Потом пятна стали разрастаться, сливаясь вместе, пока в сумерках, когда в меркнущем свете леса из зеленых превратились в черные, они словно сплошным пуховым одеялом не покрыли землю.

В первые часы полета при дневном свете темная полоска туч, обозначившая край отступающей бури, проходила совсем недалеко на востоке, они летели более или менее параллельно ей. Когда наступила тьма, наконец скрывшая эту полосу, она все равно была там, пухлая, черная, грозная. А может, она даже подступила ближе, так как гуси летели в юго-восточном направлении со скоростью, которая намного превышала движение бури на восток.

Стояла темная, безлунная ночь. Сперва Белощек потерял из виду землю, потом перестал видеть стаю, кроме ближайших к нему птиц. Теперь более, чем когда-либо, чувствовал он свою зависимость от летевшей впереди канадки. Он держался поблизости от нее, опираясь крыльями на идущие от нее завихрения воздуха, почти не отрывая глаз от ее призрачной тени, слабо вырисовывавшейся перед ним.

Прошел уже час с тех пор, как стемнело, когда они внезапно попали в теплое встречное течение и их стало мотать из стороны в сторону. Затем перед ними выросла серая стена облаков. Они нырнули под нее, потому что, хотя гуси и способны лететь сквозь туман и облака, они по возможности стремятся избежать этого. Поднырнув, они могли, как и прежде, оставаться в потоке холодного сухого воздуха, так как старые гуси в стае по опыту знали, что холодный воздух длинным косым клином вторгается под теплые воздушные массы отступающей бури.

Они спустились на сто футов и перестроились. Теплый воздух и тучи сомкнулись над ними, закрыв звезды.

Через несколько минут облака вновь показались впереди - нижняя подкладка туч полого спускалась к поверхности земли, вдоль границы меж холодным и теплым воздухом. Стая спустилась еще пониже, продолжая свой полет.

Они летели так с полчаса, постоянно спускаясь все ниже и ниже, чтобы оставаться под слоем облаков. По мере того как они спускались, под ними начали смутно вырисовываться леса и озера. Теперь стая летела почти над самыми верхушками деревьев, облака перед ней смешались с плотным туманом, приникшим к самой земле. Белая стена тумана, подобно меловой скале, выросла перед ними. Летевший впереди гусак издал громкий, предупреждавший об опасности клич, и они ринулись прямо на эту стену, и теплый туман оку-тал их со всех сторон.