Даниель Жиллес - Под сенью благодати

— Раз уж вы совсем ничего не можете придумать, — сказал он, насмешливо прищурив глаз, — я предложу вашему вниманию игру, которой мы предавались иной раз с друзьями. Она не очень интеллектуальная, но тем не менее достаточно забавная. Так вот: сейчас четыре часа, мы выйдем отсюда, и каждый пойдет куда ему заблагорассудится, а через три часа встретимся в «Славной рожице» на улице Ша-Боссю. За это время каждый должен найти себе спутницу и привести ее туда — подобру или насильно. При этом она не должна быть вашей знакомой и не должна принадлежать к числу тех дам, которых профессия обязывает следовать за любым мужчиной, стоит ему подать знак. Тот, кто вернется один, будет подвергнут штрафу, и, наоборот, тот, кто приведет самую красивую девушку, получит королевское вознаграждение. — Он несколько раз прочесал пальцами свои густые черные волосы и посмотрел на окружающих. — Договорились?

Жорж и араб восторженно отнеслись к этому предложению; Бруно, смущенный устремленным на него насмешливым взглядом Грюнделя, не посмел отказаться от участия в игре. А тем временем трое остальных стали готовиться к роли соблазнителей. Араб провел розовой расческой по курчавым волосам, Жорж послюнявил палец и пригладил брови, Грюндель незаметно снял с безымянного пальца обручальное кольцо, являвшееся, очевидно, символом былой любви. Выпив у стойки по рюмке вина, наши приятели отправились на промысел. Никому ни слова не говоря, Бруно решил, что не придет в условленное место.

Тем не менее все четверо встретились в семь часов в «Славной рожице» среди завываний автомата, прокручивавшего пластинки, безостановочно оглашая зал звуками музыки. Араб пришел в сопровождении пышной белокурой Венеры, которая, однако, не обеспечила ему звания победителя в этой нелепой игре. Жорж появился с накрашенной девицей из бара, которая без умолку смеялась. Грюндель представил собравшимся пухлую дамочку, довольно элегантную, которую, по его словам, он встретил в церкви у подножия статуи св. Антуана. Бруно поостерегся рассказывать о своей первой попытке подражать Дон-Жуану: он увидел в парке юную амазонку в черных брюках, которая показалась ему особой не слишком строгих правил. Однако она отвергла его, грубо обозвав сопляком. После этого он долго бродил по улицам и по крайней мере сто раз клялся, что не пойдет в «Славную рожицу»; но, когда стрелка часов стала приближаться к семи, он вдруг решил снова попытать счастья и отправился к маникюрше, на которую обратил внимание в парикмахерской, где подстригался.

Чтобы уговорить девушку пойти с ним, он рассказал об их игре; она нашла это забавным и охотно согласилась провести с ним вечер. Надушенная, веселая, судя по всему, отнюдь не ханжа, маленькая брюнетка сразу завоевала сердце Грюнделя, который усадил ее подле себя и вскоре забыл ради нее о своей набожной приятельнице. По предложению Грюнделя Бруно был провозглашен победителем турнира.

В этом ночном кабачке Грюндель чувствовал себя, казалось, столь же непринужденно, как в своей келье в «Сен-Море». Душа общества и балагур, он всем распоряжался и разговаривал с официантами так, будто с детства знал их. Он заставил хозяина приготовить по его рецепту крепкую смесь, от которой всем сразу стало весело. Жорж принялся рассказывать сальные анекдоты, которые он слышал в коллеже; араб, вооружившись визитными карточками и носовыми платками, показывал фокусы. Набожная дама, глаза которой так и блестели, предложила выпить по второму кругу — «за дружбу». После третьей рюмки поднялся страшный шум, никто никого не слушал, задремавшая было белокурая Венера говорила без умолку. А Грюндель словно с цепи сорвался: сбросив пиджак, он гримасничал, подражая знаменитым артистам; потом вдруг пустился вприсядку под джаз, за что был награжден дружными аплодисментами. Затем внимание его привлекли прически его новых приятельниц: погладив их по очереди по голове, он неожиданно повернулся к набожной дамочке и без всякого предупреждения с дьявольским проворством выдернул все шпильки из ее волос, так что они волной рассыпались у нее по спине. Араб дал ему свою розовую гребенку, а Марта, маленькая маникюрша, послушно позволила соорудить себе причудливую прическу. Жорж тем временем вышел из-за стола и с блуждающим взглядом самозабвенно танцевал, прижавшись щекой к щеке девушки из бара.

Бруно пил много; он и сам не знал, для чего он это делает: чтобы приспособиться к окружающей обстановке или же, наоборот, чтобы забыть о ней. Несмотря ни на что, его восхищала великолепная непринужденность Циклопа. С самого начала, с той минуты, когда Циклоп предложил эту игру, Бруно знал, чем она должна кончиться, и старался не думать об этом. Хотя сам он уделял не слишком много внимания своей партнерше, его раздражало то, что Циклоп так явно льнет к ней. Он чуть было не рассердился, увидев, что Циклоп целует ее в шею, а она позволяет ему это. Тут Бруно стал в тупик: смущенный, растерянный, он уже сам не понимал, что он видит и что чувствует; его влекло к Марте, и, сколько он ни пытался зацепиться за воспоминания о Сильвии, ничего не получалось. Однако стоило ему положить руку на колено соседки, как он вспоминал о Сильвии. И хотя Марта притягивала его своими пышными формами, в общем-то ему было скучно.

Как только Марта куда-то отошла, Грюндель, несмотря на свои выходки внимательно наблюдавший все это время за юношей, тотчас подсел к нему. Его единственный налитый кровью глаз сверкал, на лоб спускалась прядь сальных, иссиня-черных волос. Бруно был почти рад, что хоть кто-то обратил на него наконец внимание. Он все твердил про себя: «Я уеду с тобой, Сильвия, подальше от всего этого и навсегда», но и сам в это не верил. Ему казалось, что его мысли и желания не принадлежат больше ему и, едва успев зародиться, проваливаются в пустоту.

— Мечтаешь о Сильвии? — вполголоса спросил его Циклоп. — И в то же время борешься с желанием изменить ей с этой очаровательной маленькой Мартой, ведь так? Признайся. Сильвия цветет — весна пошла ей на пользу, и она похорошела. Я видел ее сегодня утром, и, хотя мы обменялись лишь несколькими фразами, она не удержалась и спросила о тебе. Счастливчик, она здорово влюблена в тебя, это в глаза бросается. Ты заметил, какие у нее восхитительные ушки, и до чего же аппетитные!

Он энергично поскреб рукой в темной копне волос, зевнул, о чем-то задумался.

— Жизнь все-таки любопытная и удивительная штука, правда? Обожаешь одну женщину, в мыслях она всегда с тобой, и тем не менее хочешь переспать с другою. Думая о первой, конечно…

— Но, — запротестовал Бруно, шокированный словами Циклопа, — я вовсе не собираюсь… мы с Мартой…

— И напрасно, — заметил Грюндель, — малютка очень недурна. Я берусь ее немного подготовить; вот увидишь, она будет очень мила. — Он наклонился к юноше. — Ты еще не знаешь, что потом твоя любовь к Сильвии станет лишь сильнее, лишь восхитительнее…