Изабелла Худолей - Фарисей

Не пришел, правда, но бал был хорош. Изольда в нем не последнюю роль играла. Пела, читала свои стихи.

А второй, Новогодний бал, где хирурги выступали в доле с гинекологами, был еще лучше и веселей. Все были в ударе. Изольда импровизировала в роли ведущей и опять пела. Люди хорошо отдохнули, встряхнулись. Вскоре после этого до начала заседания хирургического общества, когда обычно в Доме ученых собирались не только люди одной профессии, но и старые друзья, учителя и ученики, однокашники из районов и городских клиник, стоял оживленный говор, к Изольде подошел ее знакомый, который тогда был в фаворе у Шмуля. Не без смущения он протянул ей бумажку. Как жаль, что ей не достался на память этот образчик приказотворчества, который не уступал предыдущему! Если то произведение было посвящено раздеванию, то это — увеселению. Там ей недвусмысленно приказывалось… петь. Фаворит предполагал, конечно, что за ответ он получит.

— У меня крутится кое‑что солененькое на языке, но ты ведь трус и не передашь ему мой ответ дословно. А потому сообщи, что я согласна только в паре с профессором М — о — дуэт Ольги и Татьяны из «Евгения Онегина» «Слыхали ль вы…»

(профессор М. была глуховата).

Каков гусь! Петь в приказном порядке! Так ведь и «Приглашение» на заключительный концерт фестиваля искусств коллектива студентов и преподавателей института сдобрено императивом: «Ваша явка и явка всех преподавателей кафедры обязательна!». Вот так и не меньше.

Он искал врагов и беспощадно боролся с ними. Иной жизни он себе не мыслил. Лозунги о борьбе должны были вдохновлять всех. «Распущенность, расхлябанность, безответственность, равнодушие — вот наши самые опасные враги. И мы должны с ними бороться без всяких компромиссов».

Практика борьбы была не так пряма и не так принципиальна. В начале приказов (№ 56 от 12 марта 1983 года) выволочку получили те, кто его замещал, т. е. проректоры — правая и левая руки. Потом те, кто руководил парадом — финансами, материальными ценностями и другими «точками опоры». Резонный вопрос — зачем такие заместители, которые нуждаются в каждодневной порке? Их пороли в приказах, публично на собраниях, а они сидели в президиуме и заинтересованный зал мог наблюдать, как подобно светофорам менялась окраска их физиономий. Создавалось интересное положение — они явно не справлялись, он их публично сек, но не заменял. Так как факт этот повторялся, резонно было заподозрить: может быть, они договорились? Те — молчать, а этот бить своих, чтоб чужой духу боялся. Может быть и так, но уж больно это было противно даже слышать. Как он трясет публично их грязное белье, как попрекает тем, что они устроили в теплых местах своих детей, что попустительствуют кафедрам, где работают их жены и дети. Омерзительно было и то, что никто, ни один из них не возмутился таким унижением, не плюнул, не ушел. А терпели, вытирая плевки с физиономии, держась за хлебные места.

А тучи над головой Изольды все сгущались. Она кожей чувствовала эти плотные слои атмосферы. Хирург всегда ходит по лезвию, поэтому особое ощущение опасности, чувство тревоги, которое всегда оборачивается осложнением в течении болезни, жалобой, неприятностями в коллективе, редко бывает напрасным. Так и весной этого года. Изъявила желание приехать с выездным циклом солидная московская клиника. Почему бы нет? Это шанс за месяц получить солидную подготовку для тех десятков врачей районов и города. И при этом почти дома, без поездок и затрат. Врачи клиники пообщаются с хорошими специалистами, шефом–академиком, человеком во многих отношениях интересным и неординарным.

Институту до такого события дела нет. Это не борьба с врагами, и не звено, за которое надо тянуть. Но семена Борзи- ковского протекционизма неожиданно взошли ядовитым злаком. Протеже этого регулярно высекаемого сподвижника считала себя уже почти два года без пяти минут руководителем кафедры. Она доверительно беседовала с одними работниками, сообщая им, какие порядки она установит, сев в кресло. Другим очень откровенно и решительно предлагала искать себе другое место работы, т. к. «мы не сработаемся». А тут приезжает всемирно известная клиника и шеф ее публично распространяется о порядке и благополучии на кафедре и в крае, о хорошей организации работы выездного цикла, о достоинствах руководителя краевого центра. Засим незамедлительно следует террористическая акция. В те годы еще не взрывали бомб в сортирах, но эта акция очень соответствовала авантюрности ее вдохновителей. Академика и иже с ним… обокрали. Среди бела дня. Из кабинета зав. кафедрой, когда все были на утренней конференции, украли не только материальные ценности избирательно не хозяйки, а гостей, но и вещи, не представляющие никакого интереса для грабителей: уникальный хирургический инструмент академика, собранный с бору по сосенке.

— Этот иглодержатель мне подарил Гросс в Штатах, а этот диссектор Рикхем в Швеции…

Академик, человек пожилой и далеко не ангельски кроткий, должен был через час оперировать мальчика с опухолью желудка. А инструмента нет… И привычный для него ассистент на операции, доцент его клиники, не может с ним оперировать, т. к. у него украли документы, деньги и билет на самолет на сегодняшний рейс.

Хозяйка кабинета, Изольда, звонит в их присутствии по трем серьезным адресам: Управление внутренних дел, безопасности, крайком партии. День только начался, все друзья на месте. Все, как один, дружно матерно излагают версию, что и ежу понятна.

— Это же акция против тебя, Изольда. Чтобы ты предстала в облике человека, который не может ничего организовать по–человечески.

— Да что я, не понимаю, что ли? Конечно, это расчет на естественную реакцию академика, который сейчас вот сидит передо мной, как туча, и вот–вот сорвется…

— Ты что, плачешь?! Немедленно прекрати. Они только этого и хотят, мать…

— Тебе хорошо, а мне даже так нельзя облегчиться. Вот тут сидит академик и слушает меня…

Академик тут же:

— Изольда, если тебе от этого будет легче, валяй. Мы тут свои люди… Так, ребятки, кина не будет. Они просчитались. Я пойду оперировать. А вы тут оставайтесь, ждите милицию. Только ко мне стряпчих не допускайте, я их не люблю.

По гроб жизни будет благодарна этому человеку Изольда. Немолодой, нездоровый, он начисто отмел этот стресс. Он оперировал скверными инструментами, с людьми, которые не знали его привычек. Уж что там было у него на душе, но он даже подшучивал над собой по ходу операции, отпускал комплименты операционной сестре. В операционной была теплая, светлая обстановка. Оперировал он блестяще и быстро. Мальчик перенес операцию легко и вскоре был выписан. Доцента отправили самолетом в Москву со справкой вместо паспорта.