Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Сот . Почему вы раздельно живете?

Род . Это он захотел. Говорит, так нам спокойнее.

Сот . Что он имел в виду?

Род . Так, вообще.

Сот . А почему он до сих пор не женат?

Род . Сейчас многие молодые люди не хотят вообще жениться.

Сот . Он здоров?

Род . У него были знакомые девушки. Он красивый мальчик. Женщинам нравится. Очень современный. Два языка знает.

Сот . Это хорошо. Важно, чтобы он этими языками пользовался разумно.

Род . Что вы хотите сказать? Связи с иностранцами?

Сот . Я попрошу вас сесть вот здесь и подробно записать все, о чем говорили. И постарайтесь припомнить еще подробности о том, что вам показалось странным в его поведении.

Итак, сказал руководитель оперативной группы, связь МНС с «Рабочей группой» подтверждена. Арестованные члены группы опознали его. Установлено, кто скрывается под кличками Террорист, Поэт и Она. Идентифицировать Маркса, Ленина, Сталина, Железного Феликса, Берию и Его пока не удалось. Не исключено, что Он и является главной фигурой. Надо особое внимание обратить на...

Сот . Знакомы ли вы с ... ? Где и при каких обстоятельствах познакомились? Как часто встречались? Характер встреч?

МНС . Знаком. Познакомился в институте. Его ко мне направил Ученый Секретарь. Человек этот психически ненормальный. Интересовался проблемами индивидуального террора. Потому я и прозвал его Террористом. С этим он и сидел в психиатрической больнице, кажется в Белых Столбах. В институт он приходил довольно часто. Я от него скрывался, но не всегда удачно. Однажды он даже домой ко мне заявился.

Сот . О чем вы разговаривали? Каковы были его намерения?

МНС . Он же психически больной. О чем мы говорили, запомнить невозможно. Вздор всякий.

Сот . Не собирался ли он организовать покушения на руководителей Партии и Правительства?

МНС . Не знаю. Он же больной.

Сот . В свое время вы заказывали в научном кабинете литературу по проблеме индивидуального террора. Зачем это вам потребовалось?

МНС . Я должен был беседовать с посетителями такого рода, читать их рукописи, писать заключения. Поэтому мне приходилось читать и просматривать гигантское количество литературы всякого рода. Полистайте книгу заказов в научном кабинете, сами увидите.

Сот . Есть сведения, что вы обсуждали с Террористом проблему покушения на Председателя КГБ. Могло это иметь место в какой-либо форме, хотя бы в шуточной?

МНС . Я пока еще не сошел с ума.

Сот . Отвечайте на вопрос.

МНС . Никакого обсуждения такой проблемы не было. Возможно, он молол какой-то вздор в этом духе, когда я пытался его выпроводить. Но я не вслушивался в его слова. Я вообще иногда отвлекаюсь от того, что говорится кругом. Сосед мог что-то услышать и досочинить.

Сот . Почему вы думаете, что это Сосед?

МНС . Больше некому.

Сот . Мы беседовали с Террористом (он находился на принудительном лечении). Он утверждает, что неоднократно обсуждал с вами планы террористических актов, в том числе — планы покушения на Председателя КГБ и взрыва Кремлевского Дворца съездов.

МНС . Он же больной. Показания психически больных не имеют юридической силы.

Сот . Это нам известно. Потому мы с вами пока дружески беседуем. Сегодня он больной, а завтра может быть признан вменяемым, как это произошло с другим вашим подопечным.

МНС . Почему же подопечным?

Сот . Я шучу. Скажите, а вам не кажется немного странным, что вокруг вас сложилась группа таких больных?

МНС . Нет. Наш институт особого рода. И его осаждают специфические шизофреники и параноики, помешанные на социальных проблемах, на политике. А я имел с ними дело по обязанности.

Сот . Скажите, а кто такие Маркс, Ленин, Сталин, Железный Феликс, Берия?

МНС . Простите, я не понимаю вас. Надеюсь, я не на зачете по философии и истории КПСС?

Сот . Нет, конечно. Ну, на сегодня хватит.

Возьмем такой случай, причем далеко не гипотетический. На уровне ЦК (и тем более — Политбюро) априори считается, что диссиденты — уголовники, сумасшедшие или агенты западных разведок. Заметьте: считается априори. Это — идеологическая установка. Наше общество считается воплощением всех добродетелей, и то, что делают диссиденты, не может быть ничем иным, кроме как клеветой, сумасшествием, вражескими диверсиями. Всякий иной взгляд тут исключен. Причем такая установка — не коварство умных людей, понимающих истинную суть дела, а твердое убеждение выживших из ума маразматиков. Это настоящая идеология.

Проходит обычное, рутинное заседание Политбюро, на котором обсуждается вопрос о диссидентах. Подчеркиваю, это — рутина. Такие заседания проводились и проводятся по сельскому хозяйству, по кино, по литературе, по химической промышленности и т.д. Рутинные решения — пустая формальность. Заранее заготовлены обтекаемые тексты постановлений. Естественно, диссиденты оцениваются именно так, как говорилось выше, и дается указание КГБ и МВД (и прочим причастным к этому инстанциям) принять суровые меры.

Обратимся к КГБ. Последний располагает подробными списками не только реальных диссидентов, но и потенциальных, и вообще — подозрительных. На многих из них имеется пухлое досье. Многочисленные подразделения КГБ работают над этим «материалом», классифицируют, выдумывают всякого рода меры. В том числе обдумывают, кого из данного множества диссидентов наиболее удобно изобразить как шпиона. Это — тоже обычная рутина КГБ. Отбор происходит по многим параметрам, в том числе — есть ли реальные связи с иностранцами, каков в морально-бытовом отношении, способен ли поддаться нажиму. Избирают на эту роль шпиона, допустим, Рабиновича. Это тоже предопределено идеологически, ибо все диссидентское движение априори считается сионистским. Если в него и попадают русские, то они все равно евреи — у них жены или мужья евреи, половина или четверть предков евреи, поддались нажиму евреев и т.п. Хотя Рабинович никакой не шпион, сфабриковать дело против него — не проблема. И что характерно, дело фабрикуется не как заведомый обман, а вполне добросовестно, в заданном идеологическом аспекте. Лучшие следователи из кожи лезут, чтобы хорошо (с их точки зрения) сделать дело. Например, Рабинович сто раз встречался с иностранцами. Каждая встреча не несет в себе ничего криминального. Но все вместе они создают ощущение «масштабности» деятельности Рабиновича. Какие тут могут быть сомнения! Провокатор КГБ некто Хаймович, «добровольно» давший в свое время согласие служить иностранной разведке, но «раскаявшийся», дает показания, будто он завербовал Рабиновича. Тут уж отпадают даже намеки на сомнения. И вот в Политбюро идет новая «информация» во исполнение предыдущего решения: диссидентов столько-то, уголовников среди них столько-то, психов столько-то, шпионов столько-то. Новое заседание Политбюро. Всеобщее возмущение: сколько же можно терпеть это! Судить мерзавцев!! И никаких сомнений в правдивости информации, ибо информация на самом деле правдива. Правда, она правдива в плане идеологически повернутого сознания. Но ведь другого-то и нет.