Энн Тайлер - Лестница лет

— О господи, — сказала Делия срывающимся голосом и постаралась аккуратнее заправить блузку в юбку. — Мне правда пора ехать. Я оставила сумочку внизу?

Эдриан тоже прерывисто дышал. Он не ответил. Тогда она сказала:

— Да, я помню! На стуле. Мне нужно торопиться, мать Сэма придет сегодня на ужин.

Делия спускалась по лестнице. Тем временем телефон разрывался четырнадцатым звонком. Пятнадцатым. Женщина дошла до прихожей, схватила сумочку и повернулась к парадной двери со словами:

— Знаешь, мы завтра уезжаем в…

— Ты никогда не остаешься, — сказал Эдриан. — Ты всегда несешься прочь, как только приходишь сюда.

Она пробормотала что-то невразумительное.

— Чего ты боишься?

«Я боюсь оказаться обнаженной перед кем-то, кому тридцать два года от роду», — подумала она, но не сказала. Вместо этого Делия притворно улыбнулась и проговорила:

— Думаю, мы увидимся после поездки.

— Ты можешь когда-нибудь выкроить побольше времени? Всю ночь? Не можешь сказать им, что будешь у подруги?

— У меня нет подруги, — ответила Делия.

И вдруг подумала — а ведь это правда. Выйдя замуж за Сэма, она сменила круг общения и возрастную категорию знакомых, так что все ее школьные подруги остались в стороне.

— Хотя нет, есть Бутси Фишер, — сказала она («Сэм называл ее Официальная Бутси», — всплыла откуда-то мысль). — У нас дети ходили в один садик.

— Ты не можешь сказать, что будешь у Бутси?

— Ой, нет, я не представляю, как я…

И затем, по смягчившейся линии рта догадавшись, что парень снова собирается ее поцеловать, нервно ему помахала рукой и почти бегом бросилась к двери, чуть не снеся по пути Буча с его матраса.

Забавно, подумала Делия, усевшись в машину, как часто ей вспоминаются школьные годы. Это было то самое головокружительное, оглушающее, смятенное чувство, когда она возвращалась домой с тайных свиданий; те же разрумянившиеся щеки, те же припухшие губы, которые сейчас отражались в зеркале заднего вида. Остановившись на красный свет, Делия проверила, все ли пуговицы застегнуты, и поправила кулон так, чтобы он оказался между ключицами. Вспомнила, как Эдриан спросил: «Почему ты всегда носишь украшения на шее?» — и еще: «Ляг со мной, Делия», и так же, как когда-то в школе, она смутилась больше от воспоминания, чем от самого события. Если бы она не сидела, ее ноги подкосились бы.

Может быть, она и могла бы сказать, что поедет к Бутси. Не на целую ночь, конечно, а на вечер. Разумеется, никому из ее семьи не пришло бы в голову ее проверять.

Делия остановилась в проезде, в котором сейчас не было других автомобилей, кроме машины Сэма. Со стороны заднего двора шел дымок, видимо, на ужин они затеяли мясо на гриле.

Следуя на запах, она подошла к маленькой прямоугольной площадке под окном кабинета. Да, там он и стоял, рассматривая термометр гриля, приподняв очки. На муже по-прежнему были рубашка, галстук и брюки от костюма, не было только белого халата. Сэм выглядел настолько официально, что Делия забеспокоилась. Неужели все понял? Но, выпрямившись, он только сказал:

— Привет, Ди. Где была?

— А, я… просто пробежалась по магазинам.

Делия удивилась, что он не спросил по каким, хотя видел, что жена вернулась с пустыми руками. Только кивнул и стукнул по термометру указательным пальцем. Поднимаясь по ступенькам на кухню, она почувствовала себя так, как будто пробуждалась от глубокого, липкого дневного сна. Пройдя мимо Элизы, Делия направилась в прихожую.

— Ты собираешься овощи тоже зажарить? Или сунешь в духовку? — спросила Элиза за спиной.

На гриле для них не хватило бы места, их нужно было поставить в духовку, и она собиралась сказать это Элизе, но забыла и пошла прямо в библиотеку. Слава богу, там никого не было. Делии не терпелось добраться до телефона наверху. Затем сняла трубку, набрала номер Эдриана, подождала два гудка и повесила ее — так она давала знать, что звонит не его теща. Снова набрала номер, и он ответил после первого же гудка.

— Это ты? — спросил он. Голос был торопливым, напряженным.

Делия опустилась на табуретку и крепче схватилась за трубку.

— Да, — прошептала она.

— Вернись ко мне, Делия.

— Если бы я могла.

— Вернись и останься со мной.

— Я хочу. Я правда хочу, — сказала она.

— Делия? — Это был голос матери Сэма! Делия бросила трубку и вскочила.

— Элеонора! — закричала она, пряча руки в складки юбки, чтобы скрыть то, как они дрожат. — Я просто…

— Извини что мешаю, — сказала Элеонора, — но никто не открыл дверь.

Свекровь потянулась, чтобы поцеловать воздух возле уха Делии. Она всегда пахла мылом, не пользовалась духами, не прихорашивалась. Сегодня на ней было платье в стиле «постирай и можно не гладить» и кроссовки. Лицо у пожилой женщины было приятное, а стрижка, как у монаха.

— Не хотела прерывать твою беседу.

— Нет, я уже заканчивала, — ответила Делия.

— Кажется, кто-то оставил вещи у вас на крыльце.

— Вещи?

Делия вспомнила статью доктора Эдуотера о харизме.

— Снаряжение для бадминтона, еще что-то, все разбросано, ведь кто-нибудь может споткнуться.

Элеонора была из тех гостей, что считают своим долгом указывать на ошибки в ведении хозяйства. Как долго уже бежит вода в туалете? Они знают, что какое-то дерево в саду вот-вот пустит росток? Делия в ответ всегда притворялась, что и сама гостья.

— Вы только подумайте! — сказала она. — Давайте я провожу вас к Сэму. Он во дворе с грилем.

— А я-то думала, что вам ни до чего, — заметила Элеонора, выходя из библиотеки. Вместо сумочки она носила на поясе пристегивающийся кошелек из светящегося в темноте нейлона. Поэтому она двигалась словно беременная, слегка откинувшись назад, хотя обычно ее походка была идеальной.

— Я жарю цыпленка, — поделилась Делия, когда они прошли в прихожую. — Ничего особенного.

— Супа из банки было бы довольно, — парировала Элеонора. Она взглянула на темный огрызок яблока, лежащий на столе. — Особенно учитывая, сколько всего вам нужно приготовить для поездки.

Она сказала это с укором? Каждый год Сэм предлагал взять мать на залив вместе с ними, и каждый год Делия его отговаривала, поэтому они и устраивали этот прощальный ужин. Не потому, что Делии не нравилась его мать, — она знала, что свекровь достойна восхищения. И прекрасно понимала, что она сама никогда бы так отлично не справилась с теми обстоятельствами, в которых оказалась Элеонора, — рано овдоветь и работать секретаршей, чтобы прокормить себя и маленького сына. К тому же, со слов Сэма, от отца было мало толку — он был слабым и нерешительным человеком. Проблема заключалась в том, что в присутствии Элеоноры Делия чувствовала себя неуютно. Она казалась себе чересчур фривольной и неорганизованной и к тому же транжирой. И отпуск был единственной возможностью стряхнуть с себя это чувство.