Энн Тайлер - Лестница лет

— Сэм, дорогой, здесь в шесть раз больше спаржи, чем я могу съесть, — продолжала капризничать Элеонора.

— Мама, здесь три стручка. Как я могу положить тебе в шесть раз меньше?

— Мне бы полстручка, если не сложно.

— Знаете, — обратилась Велма к Элизе, — вам бы очень пошел оттенок «маджента». С вашими угольно-черными волосами. Этот загар вас не слишком освежает.

— Так или иначе, мне нравится загар, — отрубила Элиза, как будто это было ее кредо.

— Бьюсь об заклад, что Сьюзи уже определилась с цветами. Правда? Цвет морской волны — это что-то.

— Я это первый раз надела, — сказала Сьюзи, но ее лицо расплылось в довольной улыбке.

— Я наряжаю Розали только в цвет морской волны или близкие ему оттенки. Во всем остальном она выглядит блекло.

— Сэм, мне не хочется показаться несносной, — вступила Элеонора, — но я хочу передать тебе свою тарелку назад. Оставь мне крохотную порцию картофельного салата и отдай остальное кому-нибудь еще.

— Ну, мама, просто оставь его там.

— Но, дорогой, его слишком много.

— Тогда почему бы тебе не съесть, сколько захочется, и оставить лишнее.

— Нет, ты знаешь, как я ненавижу, когда еда пропадает.

— Тогда просто подавись этой проклятой едой, мама.

— Господи, — простонала Элеонора. Зазвонил телефон.

— Кэролл, ты не мог бы взять трубку? Если это пациент, скажи, что мы едим, — обратилась к сыну Делия, хотя знала, что от пациента будет нелегко отделаться.

Подросток поплелся на кухню, бормоча что-то про «взрослые звонки», а Делия откусила кусочек от ножки. Мясо оказалось сухим и жестким, как доска, оттого что его передержали в духовке.

— Это тебя, мам, — сказал Кэролл, высовываясь из двери.

— Ну, узнай кто и спроси, могу ли я перезвонить.

— Он говорит, что это по поводу машины времени.

— Машины времени? — спросил Сэм.

— Я вернусь через минуту. — Делия встала, откладывая в сторону салфетку.

— Кто-то хочет продать тебе машину времени? — спросил Сэм.

— Нет! Насколько я знаю, нет. Или, я не знаю… — Она опустилась назад на свое место и попросила сына: — Скажи ему, что нам ничего не нужно.

Кэролл убрал голову.

Делии показалось, что кусок цыпленка застрял у нее в горле. Она взяла корзинку с булочками и предложила:

— Тереза? Мари-Клер? Возьмите и передайте остальным, пожалуйста.

Когда Кэролл вернулся за стол, мать на него даже не взглянула. Вслед за булочками она передала по кругу масленку и только потом подняла глаза, чтобы встретиться с внимательным взглядом Элизы. Вот кого нужно было остерегаться. Иногда сестра бывала слишком догадливой.

— Этот фарфор принадлежал вашей прабабушке, — говорила близняшкам Линда. — Ее звали Синтия Рамсэй. Она считалась первой балтиморской красавицей, и весь город гадал, почему она дала согласие этому коренастому никчемному коротышке, Исайе Фелсону. Но он, видите ли, был врачом и пообещал, что если она станет его женой, то никогда не заболеет туберкулезом. Просто почти все в ее семье умирали от туберкулеза. Наверняка поэтому прабабушка вышла за него, и они переехали в Роланд-Парк, и оба до конца дней были здоровы как быки и к тому же родили двух здоровых детей, один из них был вашим дедушкой. Вы же помните дедушку?

— Он не разрешал нам кататься по дому на роликах.

— Точно. Так или иначе, ваша прабабушка к свадьбе заказала фарфор из Европы, эти самые тарелки, с которых вы сегодня едите.

— Кроме Розали, — сказала Мари-Клер.

— Что, милая?

— У Розали тарелка не из свадебного фарфора.

— Нет, та что у Розали, из магазина «К-март», — заметила Линда и передала масло Элеоноре, не замечая, как глаза Розали стали еще более водянистыми, чем обычно.

— Господи, мне не нужно масла! — взвизгнула Элеонора.

Почему Эдриан ей позвонил, гадала Делия. Как это на него не похоже. Должно быть, он хотел сказать что-то жизненно важное. Следовало ответить на звонок.

Она пойдет на кухню за водой или еще за чем-нибудь и перезвонит ему.

Делия встала, взяв кувшин для воды, и тут позвонили в дверь. Она застыла на месте. Первой ошеломляющей мыслью было, что это — Эдриан. Приехал, чтобы увезти ее, не слушая возражений. В голове быстро разыгрался весь сценарий: осиротевшая семья, которую она оставила, ночное путешествие с ним (в коляске, запряженной лошадьми) и благословенная совместная жизнь в залитой солнцем белой комнатке где-то на средиземноморском побережье. В это время Сэм со словами «Я миллион раз им говорил…» поднялся и направился в прихожую, решив, должно быть, что пришел пациент. Ну, может, так оно и было. Делия осталась стоять, прислушиваясь.

— А у Розали вместо салфетки простая бумага, — сказала одна из близняшек, и Делии захотелось превратиться в летучую мышь, чтобы слышать, что происходит у порога.

Это была женщина. Старая, гориллоподобная женщина, которая говорила что-то неразборчивое. Так. Значит, пациентка. Делия почувствовала большее облегчение, чем ожидала, и спросила: «Ну, что принести с кухни?» Но прежде чем она развернулась, чтобы уйти, Сэм вернулся вместе со своей посетительницей. Слегка за семьдесят, рыхлая и морщинистая, с крашеными черными локонами, темно-красной помадой, абсурдно маленькими туфлями с открытым носом, которые едва выглядывали из-под подола бесформенного черного платья. Пухлыми пальцами в кольцах она вцепилась в жесткий ридикюль, в ушах у дамы были бриллиантовые каплевидные сережки. Все это Делия разглядела, одновременно заметив ошеломленное лицо Сэма, маячившего за плечом женщины.

— Ди? — позвал он. — Эта женщина говорит, что…

— Вы — миссис Делия Гринстед? — спросила женщина.

— Ну да.

— Я хочу, чтобы вы оставили в покое мужа моей дочери.

За столом все как будто замерли. Делия почувствовала обостренное внимание окружающих, хотя и старалась смотреть прямо на женщину. Она сказала:

— Я не представляю, о ком вы говорите.

— Вы знаете, о ком я говорю! О моем зяте, Эдриане Блай-Брайсе. Или по-прежнему не представляете? Или у вас столько ухажеров, что вы уже не отличаете одного от другого?

Кто-то прыснул. Рамсэй. Делия слегка смутилась и попыталась достойно ответить. Однако промямлила лишь:

— Миссис, м-м-м… я правда…

В этот момент она ненавидела свой голосок маленькой девочки.

— Вы разрушаете счастливый брак, — сказала старая женщина. Она стояла у дальнего конца стола, как раз позади пустого кресла Сэма. Дама уставилась на Делию из-под ресниц, которые были настолько густо накрашены, что отбрасывали тень на лицо. — У них, как у любой молодой пары, могут быть разногласия, — продолжала она, — но они стараются все уладить, говорю вам! Они снова встречаются, он об этом упоминал? И уже дважды ужинали в ресторане, где состоялась их помолвка. Даже думают, что, может, им стоит завести ребенка. Но что я вижу каждый раз, когда смотрю из окна своего дома? Вашу машину, припаркованную на другой стороне улицы. Я вижу, как вы целуетесь с ним перед домом, как обнимаетесь, как вы не можете от него оторваться, как поднимаетесь с ним по лестнице, чтобы встать перед окном в спальне, а все соседи на вас глазеют.