Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

Вечером следующего воскресенья Эдуарду Витальевичу были заданы вопросы о том, кто был родоначальником династии Аббасидов, на какие периоды делится творчество Пабло Пикассо и на какие княжества была поделена Киевская Русь в X веке нашей эры. Отвечал он неизменно правильно (передатчик, на скорую руку сляпаный Николаем Ивановичем для усиления сигнала, работал, как часы), и общая сумма выигрыша составила тридцать тысяч. После этого Эдуарду Витальевичу было рекомендовано продолжить игру на следующей неделе.

Ученые праздновали победу.

— Быть может, на этом следует остановиться? — предположил профессор Константинов.

— Но, коллега, на каждого придется всего по тысяче с небольшим! — возразил Николай Иванович.

— По тысяче… — медленно проговорил доцент Назаров, преподаватель Истории и Философии Религий, причем голос его дрогнул.

— Привыкайте мыслить масштабно, коллега, — авторитетно произнес Николай Иванович. — Я полагаю, следует продолжать, пока на каждого не придется по две тысячи долларов! Минимум по две!

На протяжении марта Эдуард Витальевич правильно назвал всех инженеров, руководивших постройкой моста Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге; двадцать три карликовых звезды в порядке возрастания; все династии, правившие Китаем, и всех русских царей, не принадлежавших к династии Романовых в хронологическом порядке; верно изложил системы пропорционального представительства, принятые в скандинавских странах и Швейцарии, формулы Френе для пространственной линии, суть двадцати четырех традиционных размеров в валлийской поэзии и значение тридцати двух символов книги Пополь-Вух; безошибочно опознал двенадцать протоэтрусских артефактов среди россыпи прочих, выбрал из девяти берестяных грамот три новгородских, а из трех египетских папирусов — тот, что не являлся палимпсестом, и… сделался национальным героем.

Его портрет был напечатан на обложке еженедельного журнала «Огонек».

И даже сам Президент Российской Федерации в ходе важной пресс-конференции ответил на какой-то каверзный вопрос так:

— Ну, это уж я не знаю. Я вам — не Эдуард Витальевич… понимаешь!

Впрочем, в телевизионные трансляции данная реплика, конечно же, не вошла.

За час до начала седьмой передачи с участием новой звезды экрана Николай Иванович выставил на стол трехлитровый баллон домашнего вина, полгода назад присланный тещей и сберегавшийся в семье до особо торжественного случая. Теперь он мог позволить себе такие жесты.

Майор Клячкин объявил, что приценивается к «Волге». Геолог Фащевский застенчиво заметил, что «Вольво», наверное, лучше.

Наконец на экране появился Влад Якунщиков.

— Добрый вечер, друзья! Добрый вечер! Эдуард Витальевич! Вы, я вижу, приоделись! Естественно, вы-то можете себе это позволить на вашем счету уже двести семьдесят две тысячи американских долларов!

Кадр сменился: на экране возник Эдуард Витальевич, чинно восседавший в первом ряду, на местах для почетных гостей. К этой передаче он отчего-то сменил своеобычный дикой расцветки свитерок на мешковатый, но при том слишком короткий для его роста тускло-малиновый пиджак, ярко-черные, точно новая флотская шинель, брюки, собравшиеся над башмаками в гармошку, и розово-голубую полосатую сорочку с зеленым галстуком.

— Ну, это… — Эдуард Витальевич смущенно ухмыльнулся. — Когда собираешься жениться, так надо ж выглядеть…

— Как-как?! — Ведущий широко развел руками. — Жениться!? Как вам это нравится, господа?! И, может быть, ваша избранница — чисто случайно — сейчас находится в студии?!

Пока Ксения Семеновна поднималась на подиум, Эдуард Витальевич объяснял:

— … ну, она и говорит: Эдик, на тебя теперь столько народу смотрит; надо бы хоть малость причепуриться… поприличнее чтобы, вот.

— «Причепуриться»… Как точен наш народ в выборе лексики… — прокомментировал наряд Эдуарда Витальевича филолог Лунин.

Далее, как обычно, пошла реклама, сменившаяся обычной торжественной процедурой отпирания дверей и вскрытия конверта. Наконец Влад Якунщиков запустил в конверт руку.

— Итак… после смерти Александра Македонского на Востоке была основана так называемая Новоперсидская правящая династия. Принадлежавших к этой династии правителей насчитывалось двадцать восемь. Итак, Эдуард Витальевич, через двадцать секунд вы — за тридцать четыре тысячи долларов, исключительно для разминки (смех в зале) назовете нам их!

Оркестр в студии заиграл.

— Давайте! — скомандовал Николай Иванович.

— Артаксеркс Первый, — забормотал доцент Макаров с истфака, загибая пальцы. — Сапор, Гормисдас, Варахан, Нарсес…

— Артаксеркс Первый, — повторил Николай Иванович.

Музыка смолкла.

— Ваш ответ, Эдуард Витальевич! — потребовал Влад Якунщиков.

— Как убедительно волнуется, а? — прокомментировал Лунин. — Арти-ист…

— Ну-с, кто же был первым? — поторопил ведущий.

Эдуард Витальевич молчал.

— Артаксеркс Первый! — прорычал Николай Иванович, приблизив лицо едва не вплотную к экрану телевизора, словно это могло помочь Эдуарду Витальевичу услышать его.

— Что-то не так, — озабоченно сказал Бабаков-Подольский. — Он вас не слышит, коллега! Может быть, что-то не в порядке?

— Да что тут может быть не в порядке?! — заорал Николай Иванович. — АРТАКСЕРКС ПЕРВЫЙ!!!

Внезапно Эдуард Витальевич ахнул и с маху прижал ладонь к губам.

И тут Николай Иванович понял…

— А-а!!! — раненым зверем застонал он. — Эта клятая баба! Она, в довершение к новому костюму, заставила его заказать новый протез!!!

— Hubris… — пролепетал профессор Константинов. По щекам его медленно ползли прозрачные старческие слезы. — Кого боги хотят уничтожить…

Оттарабанив на клавиатуре последнее многоточие, Петяша удовлетворенно откинулся на спинку стула и закурил. Первая же затяжка вышла неимоверно мерзкой на вкус, точно сигара вместо прекрасного табачного листа была скручена из старого, прокисшего войлока. Закружилась голова, перед глазами поплыли радужные круги. Да что ж за притча… неужели придется сдаваться врачам?

Обвиснув на стуле, Петяша посидел некоторое время неподвижно и мало-помалу пришел в себя. В голову пришла бредовая мысль: уж не связаны ли эти странные недомогания с новым рассказом? Да нет же, ерунда, не бывает такого. Конечно, вокруг за последнее время произошло уже достаточно такого, чего не бывает на свете, но именно это и подтверждает, что нежданно образовавшаяся в организме немощь с рассказом никак не связана. Сколько ж, в самом-то деле, чудес может произойти с одним человеком почти в одно и то же время? Ну, одно, много — два. Нет, рассказ тут, определенно ни при чем. Просто совпадение. Иначе — это было бы уж слишком.