Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

Под ногами — прямо на виду, в редкой, обдрипанной и пыльной траве — лежал себе, полеживал добротный, дорогой с виду бумажник черной матовой кожи.

Да не осудит читатель Петяшу за то, что тот не снес немедленно найденного бумажника в ближайшее отделение милиции, — как, несомненно, поступил бы на его месте сам читатель. Петяша же, не отличавшийся исключительной моральной чистотой, да к тому ж мучимый голодом, вместо того через час с небольшим уже выгружался из такси возле своей парадной. Именно «выгружался»: шофер за особую плату помогал ему — ослабевшему, не забывайте, после всего пережитого — стаскивать в квартиру великое множество различной провизии, накупленной по дороге.

И чего там только не было!

Скулы сводит, слюна переполняет рот, стоит лишь представить себе все это гастрономическое великолепие! Нет, как вам угодно, а я самоустраняюсь от описания стольких вкусностей, собранных в одну точку пространства-времени — или, проще говоря, в багажник убитой «Волги-ГАЗ-24» нежно-салатового цвета, со следами давно облупившихся шашечек на дверцах. Хотите столь острых ощущений, так обратитесь к трудам Гоголя или Рабле, а не то — просто сходите на Кузнечный, к примеру, рынок.

Петяша, надо отметить, терпеть не мог принимать пищу на улице — слишком уж давно и крепко на собственной шкуре прочувствовал, каково голодному и безденежному наблюдать сие со стороны. Вообще, по его мнению, как бы ни был человек голоден, приличия треба соблюсти всегда, извинений для свинского поведения в природе не бывает.

Не поступился он убеждениями и на сей раз.

Управившись с разгрузкой и расплатившись с таксистом, Петяша перво-наперво напустил в ванну горячей воды, сгорая от нетерпения, вымыл на кухне все, среди прочего купленные, яблоки и, сложив их в отдельный чистый пакет со странной надписью: «FOOLS RUSH IN WHERE ANGELS FEAR TO TREAD», как рекомендовали по радио в советские времена забот о человеке, «перешел к водным процедурам».

Окунулся с головой, умостил в порядком покоцанной ванне (еще от старых хозяев осталась; так и не управился поменять) избитое свое тело, на ощупь выбрал из пакета яблоко побольше, откусил…

О-о-о-о-аххх!!!

Желудок — словно бы опалило злой, едучей кислотой. Стенки его, иссохшиеся, изголодавшиеся, словно метнулись навстречу разжеванному в кашицу кусочку яблока. Казалось, желудок стремится вобрать в себя, растворить полученный фрукт в долю секунды, — и это ему, судя по Петяшиным ощущениям, удалось.

Немедленно вслед за усвоением первой порции яблока тело обмякло, налилось тяжеловесной, блаженной истомой. Веки, хоть спать и не хотелось, сомкнулись сами собой. Руки безвольно опустились в теплую, мягкую воду.

Долго лежал Петяша в ванне, при полной — свет не так давно доспели отключить, ибо черт знает, с каких пор не плачено — темноте, неспешно грызя прохладные сладкие яблоки и, в общем, благодушно размышляя о превратностях жизни.

Сознание его, занятое доселе лишь переработкой воспринятого ранее, мало-помалу переключалось на прием новых ощущений, впечатлений и сведений. И весьма приятная канва из сочетания теплой ванны с поеданием яблок, была словно бы подернута неприятным серым дымком, какой вынуждены обонять окружающие, если не в меру активные подростки подожгут где-нибудь неподалеку мусорный бак, и без того отнюдь не озонирующий воздуха.

Ну, кончатся эти деньги, а — дальше? Дальше-то — что?

В счастливо подвернувшемся под ноги бумажнике обнаружилось ровно двадцать пять бумажек, по сто долларов США каждая — и более ничего. Совсем ничего.

Из найденного пятьсот долларов Петяша по дороге домой продал в первый попавшийся «обменник» при посредстве имевшего с собою документы таксиста, а остальные решил пока попридержать. Деньги, конечно, не маленькие, но ведь — убывают же!

Далеко не каждый день такое счастье…

И, кстати, счастье ли? Бумажник — более чем странный, если разобраться; отделений много, а, кроме долларов, — нет ничего. Ни тебе своеобычного бумажного мусора, неизбежно скапливающегося в любом бумажнике едва ли не на следующий день после его покупки, ни родимых рублевых бумажек, ни долларовых купюр помельче…

Кто же нынче при себе подобные бумажники носит, да еще разбрасывает, где ни попадя?

После седьмого громадного, ярко-красного яблока желудок приятно отяготила сырая, увесистая сытость. Боль, к которой тело уже успело малость притерпеться, словно растворилась в горячей воде, вытекла сквозь поры кожи. Навалилась, прикрыв ласковой рукою веки, оттеснив прочь мысли, сладостная истома.

Поднеся ко рту восьмое яблоко и едва надкусив его, Петяша заснул.

Пробудившись лишь на следующее утро, Петяша не стал вылезать из ванны, а только вынул затычку и пустил горячую воду (прежняя, за время пребывания его в объятиях Морфея и вместе — Нептуна, успела ощутимо остыть). Согревшись и доев выпавшее во сне изо рта яблоко, он нашел, что чувствует себя замечательно, выбрался из воды и, повинуясь велениям требовательного вакуума в желудке, наскоро растерши жестким, довольно свежим еще полотенцем размякшую кожу, проследовал на кухню.

Выбрав из холодильных сокровищ, что повкуснее, он плотоядно-торопливо изготовил горячее, сервировал холодное и этак через полчасика, сытый и довольный, уже попивал кофе с замечательным молдавским коньяком «Дойна» (вприкуску), плотоядно поглядывая на старую четырехрублевую вересковую трубку, загодя набитую — доверху! — «амфорой золотой».

Допив кофе, он закурил, однако хлынувший в легкие тонкого аромата дым, вопреки ожиданиям, не завершил, как подобало бы, великолепную симфонию пережитых ощущений. Коньяк (с отвычки-то) и курево словно бы заставили встрепенуться сидевший все это время тихо крохотный зародыш тревожного дискомфорта, который, обрадовавшись представившемуся поводу насвинячить, принялся стремительно разрастаться.

К тому же, на сытое брюхо, как водится, проснулась совесть: хозяин денег-то, небось, хватился; матерится сейчас вовсю… И не переиграть уже ничего: потратился вчера прилично, а возмещать — не из чего…

И — деньги-то, может, краденые или еще что-нибудь подобное; таксиста по документам могут найти, а уж он-то Петяшу, без сомнения, запомнил отлично, включая адрес…

И Елки нету; задержалась она в этой клятой Москве, не разделить с ней наступивший хоть на краткое время кайф…

Да и вообще: вот кончатся эти хреновы доллары, и — чем тогда дальше жить?

В банк под проценты класть — глупо: не такая сумма, чтобы приносила ощутимый доход. Ну, сколько там этих процентов наберется? Да и спокойнее, когда деньги под своим присмотром. Какой бы там надежный банк ни был…