Николас Дикнер - В поисках утраченного

Именно в тот момент и звякает колокольчик над входной дверью, явно пытаясь доказать мне, насколько я не прав. Я немедленно узнаю этот плащ с потемневшими швами и старый синий вещевой матросский мешок. Постоянная покупательница. Она нервно стягивает капюшон и встряхивает коротко стриженными волосами. Я приветствую ее легким взмахом руки. Она отвечает улыбкой.

Я часто пытался познакомиться с этой таинственной покупательницей. Тщетно. Она вежливо улыбается, но не допускает никакой фамильярности. Я даже не знаю ее имени. Должен заметить, что всегда с трудом схожусь с людьми. Наверное, я домосед и слишком замкнутый человек. Ни одна из моих очень не многих подружек никогда не могла понять, почему я довольствуюсь тем, что зарабатываю на жизнь, продавая книги. Рано или поздно они начинали спрашивать себя — и неизбежно меня, — почему я не хочу путешествовать, учиться, делать карьеру, зарабатывать больше денег? На эти вопросы нет простых ответов. Большинство людей явно имеет определенную точку зрения на свободную волю: судьба (не важно, как вы это называете) или существует, или не существует. Не может быть ничего приблизительного, ничего промежуточного. Я нахожу эту гипотезу упрощенной. По моему мнению, судьба как ум, или красота, или группа крови + лимфоциты. У одних людей этого больше, чем у других, я же, например, страдаю дефицитом; я — продавец в книжном магазине, моя жизнь лишена сложностей и собственной сюжетной линии. Моей жизнью управляет притяжение книг. Слабое магнитное поле моей судьбы искажено тысячами судеб, более ярких и более интересных, чем моя собственная. Хотя, вероятно, это не очень привлекательная оценка моей ситуации, но, по крайней мере, меня нельзя обвинить в претенциозности.

Девушка расстегивает плащ, вытирает о свитер очки и направляется к компьютерному отделу. Прежде я никогда не видел, чтобы она интересовалась какими-либо отделами, кроме кулинарии или компьютеров. В первом отделе она покупает самые лучшие издания по рыбам и морепродуктам, во втором тихонько прячет книги под мышкой, за поясом, за спиной. Возможно, она считает компьютеры скверной привычкой. Я давно слежу за ней, но притворяюсь, что ничего не замечаю. Есть воры, с которыми предпочитаешь не терять связи.

Чтобы не мешать ей, я решаю прибраться в Бездне.

Каждый книготорговец лелеет любимое безнадежное дело. Мое включает приведение в порядок темной маленькой кладовки, куда предшественники десятилетиями сваливали не поддающиеся классификации книги (и, опасаясь схода лавины, быстренько захлопывали за собой дверь).

Эти завалы, которые пытались не замечать и разбор которых все время откладывали, стало одной из ипостастей магазина — его подсознанием, его тайным лицом, его отвратительным и хаотичным отстойником — одним словом, Бездной.

Уже четыре года, как я начал посвящать свободное время психоанализу этого невероятного места, что в реальности подразумевает раскапывание прохода сквозь пласты спрессованной бумаги. Дело продвигается медленно, поскольку я могу работать здесь, лишь когда в магазине нет покупателей. Более того, мне приходится ежегодно прерывать работу на три самых жарких месяца — с июня по август, поскольку толстый слой минеральной ваты, изолирующий этот бывший холодильник, делает пребывание в нем нестерпимым.

На двери неизвестный доброжелатель вырезал высокопарное предупреждение: «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Затхлый воздух в кладовке пахнет теплой паклей. Я сижу на груде «Народных альманахов» и изучаю окрестности. Территория раскопок точно такая, какой я оставил ее в прошлом мае. Сохранилась даже маленькая желтая закладка, отмечающая стопку книг, над которой я работал. Я смотрю на корешки. Типичные тома, не поддающиеся классификации: «Атлас китов», «Каталог знакомых объектов», «Адресный справочник перспективных поэтов Унгавы». Как только я дотрагиваюсь до этой стопки, мне на голову сваливается связка старых карт из National Geographic.

Я рассматриваю их, потирая макушку. Конечно, я мог бы вложить каждую карту в соответствующий выпуск, но эта операция займет несколько дней — сомнительное использование моего времени, учитывая, что мы продаем National Geographic по двадцать пять центов за штуку, а — несмотря на смехотворную цену — за последние пять лет не продали ни одного журнала.

Я разворачиваю верхнюю карту. Это стереографическая проекция Карибского бассейна, озаглавленная «Миграции гарифуна». Гарифуна? Никогда о них не слышал. Судя по сложной сети путей, начинающихся в Южной Америке и Южной Африке, сходящихся на острове Сент-Винсент и Гренадины, снова поворачивающих к Ямайке и наконец накрывающих Центральную Америку множеством изгибов, петель и тупиков, они были великими путешественниками.

Слышу, как девушка возвращается, — ее выдает скрип половиц. Я появляюсь из Бездны с картой гарифуна в руках.

— Вы нашли все, что искали?

Она качает головой, ее улыбку можно толковать как угодно. Люди недооценивают рентгеновские способности книготорговцев. Я замечаю спрятанное под старым плащом, подмышкой, руководство по программированию С+++. Книжке повезло.

Я уже готов нырнуть обратно в Бездну вместе с картой гарифуна, когда вторая отважная покупательница вырывается из цепких объятий шторма и сталкивается в дверях с моей воришкой. Вновь прибывшая встряхивает зонт, оглядывается и после секундного колебания бросает зонт к стеллажу Микки Спиллейна, а затем решительно направляется ко мне. Ее лицо кажется мне смутно знакомым, но она не постоянная наша покупательница. Бывшая одноклассница? Одна из множества репортеров метеоканала? Незаметная жительница нашего района?

Девушка еле заметно кивает мне и бросает на прилавок нечто, когда-то бывшее книгой.

— Я ищу неповрежденный экземпляр этой книги.

У девушки странный испанский акцент и явно серьезные намерения. Где же я мог ее видеть? Я вытираю ладони о штаны, беру книгу и листаю ее. Обложка безжалостно оторвана, как и часть страниц. Невозможно определить ни название, ни имя автора; необходимая информация исчезла вместе с форзацем. Я кладу книгу на прилавок.

— О чем она?

— Сокровища. Пираты.

— Ну, посмотрите в отделе «Путешествия и приключения». В глубине, справа, около туалета. Идите на звук протекающего крана.

Девушка удаляется в глубь магазина. Я рассеянно изучаю миграции гарифуна, но на самом деле меня беспокоит ее лицо. Кассирша в местном круглосуточном магазине? Случайная знакомая, с которой однажды мы встретились за ужином? Или я проехал с ней пару остановок в автобусе № 55? Продавцу книг приходится помнить так много, и, как сказал бы старый Борхес, неизбежно начинаешь путать, что читал, что видел, а что чувствовал.