Николас Дикнер - В поисках утраченного

Властный сигнал Eudora возвращает Джойс с небес на землю. Она отставляет стакан и просматривает сообщения. В большинстве случаев ей достаточно заголовка и имени отправителя, чтобы понять суть сообщения: номера кредитных карт отосланы или запрошены. Обычный бизнес.

Джойс открывает базу данных и составляет несколько ответов. Результаты, видимо, ее не устраивают, поскольку она раздраженно надувает губы. Ее запас номеров достиг критического уровня. Она использовала практически все, и было бы неблагоразумно продолжать набеги на финансовые учреждения ради пополнения личных ресурсов.

Джойс высовывается из окна и смотрит на небо. До заката еще около часа. Джойс допивает ром, снова наполняет стакан и начинает раздеваться. Она бросает рабочую одежду в кучу грязного белья, надевает черный комбинезон, черную футболку и старый черный джемпер. Из-под кровати она выуживает пару черных армейских ботинок, карманный фонарик, черные рабочие перчатки и древний темно-синий вещевой мешок дедушки Дусе.

Одеваясь, Джойс разрабатывает план атаки. Она представляет весь центр города, аккуратно разделенный на сектора, зоны и подзоны. На рыбалку не отправляются просто так, лишь бы куда и в любое время. Состав мусора меняется не только от одного закоулка к другому, но и в зависимости от времени года, тенденций на фондовой бирже и внешней политики США.

У Джойс все это сведено в сложную географическую карту, скрывающую огромную массу информации: справки, пароли, организационные схемы, кассовые чеки, копии, адресные книги с именами и телефонными номерами, не говоря уж о жестких дисках, дискетах, магнитных лентах и компакт-дисках. Этот запас данных — основа точных операций, которые — по иронии судьбы — Джойс проводит на компьютерах, спасенных с той же самой свалки.

А когда все соки выжаты до последней капли, кожура выбрасывается в другое мусорное ведро.

Зашнуровывая ботинки, Джойс размышляет, что бы подумал Эрменеджильд Дусет, гроза побережья Новой Англии, если бы увидел, как его прапраправнучка собирается в набег на городские мусорные контейнеры. Наверняка одобрил бы ее. В конце концов, пираты — прагматики.

Приятный аромат рыбы, тмина и лайма наполняет комнату. На плите забулькал суп.

УЛИЦА. Бродяга в шерстяной шапочке хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз» толкает тележку из супермаркета с урожаем пустых бутылок.

Ноа со смутной тревогой разглядывает массивную дверь отеля. Полтонны дуба и надраенной меди. Швейцар использует свободную минутку, чтобы вытолкать бродягу с тележкой из поля зрения постояльцев. Ноа тянет на себя дверь и входит в огромный вестибюль. Толстые ковры, копии антикварной мебели, хрустальные люстры. Ноа спрашивает себя, что он здесь делает. Затем он изучает оборотную сторону скомканного чека из бакалеи, где записал номер апартаментов, и поднимается на лифте на последний этаж.

Арисна просит прощения за то, что принимает его в этом безликом пентхаусе, но ей пришлось снять номер в отеле, так как дедушка переехал в Майами.

— Старый лис сменил дипломатию на импорт-экспорт, — сообщает Арисна.

Она наливает «Перрье» Ноа (с тоской вспоминающему оставленную дому упаковку пива) и садится напротив него в пурпурное кресло в стиле Людовика XV.

— Твой голос по телефону звучал странно. Я тебя побеспокоила?

— Нет, — лжет Ноа. — Твой звонок удивил меня, только и всего. Я думал, что ты в Венесуэле.

— Я была там. Только что вернулась.

— Похоже, ты привыкла срываться с места без предупреждения. Ты живешь в Каракасе?

— Нет, я перебралась на остров Маргарита. У дедушки там дом. Однако большую часть времени я провожу в столице.

— Ты еще учишься?

— Не на постоянной основе. В данный момент я работаю над другими проектами. Видишь ли, я собираюсь открыть издательство.

На столе начинает вибрировать мобильный телефон. Арисна извиняется и отвечает по-испански, что-то о контракте, собраниях и процентных отчислениях. Через минуту она, вполне довольная, кладет телефон на стол, делает записи в блокноте, кивает и снова наполняет стакан Ноа.

— Пожалуйста, расскажи мне об этом издательстве, — вежливо говорит Ноа.

— Он называется «Эдиториэл Тортуга».

— Как твоя исследовательская команда?

— Да. Вообще-то я работаю совместно с индейским институтом. Проектов полно. В январе мы выпускаем периодическое издание, выходящее раз в три месяца, по изучению коренного населения. Затем два первых названия из нашего каталога: в марте книга о сапатизме и альтернативной экономике и в начале лета — учебник по доколумбовой истории.

— Ты амбициозна. Думаешь, получится?

— Мы скрестили пальцы. Самая большая наша проблема — распространение. Речь идет об огромных деньгах. На данный момент дедушка оплачивает 75 процентов необходимых расходов.

— Да здравствует импорт-экспорт, — язвительно замечает Ноа и криво улыбается.

— Конечно. Если повезет, на следующий год мы добьемся самоокупаемости.

Их снова прервали: кто-то постучал в дверь. Арисна закатывает глаза. Похоже, она весь день отвечает на телефонные звонки и открывает дверь. Со вздохом Арисна встает и идет к двери. Подобострастный посыльный, стоящий в коридоре по стойке «смирно», вручает ей «срочный факс». Арисна дает ему чаевые, захлопывает дверь, просматривает листок, швыряет его на стол, трет глаза и снова садится напротив Ноа.

— А как твои дела? Все еще работаешь над магистерской диссертацией?

— Теоретически.

— Не чувствую энтузиазма.

— В последнее время мои дела идут не очень хорошо.

— Кажется, ты хотел исследовать мусорные свалки?

— Да, но мне сказали, что комиссия отвергнет мой проект, и я согласился изучать предысторию коренных индейцев. В результате я только что провел четыре убийственных месяца на Лоуэр-Норт-Шоре, ковыряясь в камнях и лишайниках. А как только я вернулся в Монреаль, мой научный руководитель угодил в тюрьму.

— Неужели? — Арисна искренне заинтересована. — В тюрьму?

— Он со своими студентами организовал митинг на свалке Майорон. Пытался помешать разгрузке мусоровозов. Страсти накалились, и полиция сгребла всех…

Не успевает он закончить предложение, как Арисна непонятно почему выбегает в соседнюю комнату. Ноа недоумевает, какой бес в нее вселился. Минуту спустя Арисна возвращается в гостиную и садится. Похоже, она взяла себя в руки.

— Извини, ты говорил о твоем научном руководителе.

— Ну да. Не думаю, что его долго продержат в тюрьме, но, безусловно, его постараются уволить. Проведение митингов со студентами во время занятий не относится к видам деятельности, включенным в коллективное соглашение.