Михаил Мамаев - Босфор

— Бред! Неправда! Ты больной! Извращенец! Тебе надо в психушку!!! — завопил Дениз. — Не буду этого писать!!!

— Еще как будешь…

Замахнулся, чтобы снова ударить его.

В прихожей хлопнула дверь. Я рванулся к выходу, но было поздно. Очкарик сбежал.

— А ну-ка руки вверх! — раздалось за спиной. — Бросай пистолет, русская сволочь!

Поднял руки и медленно повернулся. Дениз стоял голый с пистолетом в дрожащей руке. «Если он не тренируется в тире, при выстреле рука прыгнет вверх», — подумал я, кладя оружие на ковер.

— Сесть в кресло! — крикнул Дениз, подбирая мой пистолет.

Замешкался, подыскивая, чем связать меня.

Я метнулся в сторону кухни.

Выстрел!

Со стены посыпалась штукатурка.

— Шайтан! Выходи! Выходи, сука!

Я взял хлебный нож, присел на корточки и, на долю мгновения показавшись из-за угла, где Дениз не ожидал, метнул.

Нож угодил рукояткой в глаз.

Дениз завопил.

Я кинулся на него и повалил.

Он был холодный и слабый.

Скрутил ему руки шнуром от торшера.

И тут позвонили в дверь.

— Вот и все, крышка тебе! — злорадно крикнул Дениз. — Это полиция!

Он хотел плюнуть в лицо, но я вмазал ему промеж глаз.

Дениз заткнулся.

В дверь уже стучали.

Вытащил Дениза на пристань.

У причала стоял катер.

Затащить Дениза на борт оказалось делом нешуточным. Он был тяжелый и упирался. Пришлось стукнуть еще раз.

Кинул его в угол рубки.

В замке зажигания торчал ключ.

«Боже, помогай мне и дальше — это у тебя здорово получается!» — мысленно крикнул я.

Движок завелся с пол оборота. Я чуть не выпрыгнул за борт от счастья и дал задний ход.

Тут только дошло, что остался без оружия.

Денизу каким-то чудом удалось развязать руки. Я стоял у штурвала, когда он набросился сзади, накинул на шею шнур и повис.

Я выронил штурвал и изо всех сил ударил Дениза локтем.

Катер качнуло.

Дениз потерял равновесие, ослабил пальцы и получил еще один удар. Он отшатнулся, но успел приложиться ногой между лопаток. Ножки были короткие и слабые, тычок получился чмошный. С разворота залепил ему кулаком в висок. Он отлетел к стене, стукнулся головой и упал.

Я выровнял катер, подошел к Денизу. Он был без сознания. Из ссадины над ухом сочилась кровь.

Вернулся к штурвалу, переключил скорость и дал полный ход вперед.

Катер набрал скорость.

Я обернулся.

Позади темнела гладь пролива, пустынная, как по заказу.

Миновали Кыз Кулеси.

«Если еще пять минут не появится патрульный катер, буду каждый день ходить в церковь и ставить свечку Николе Угоднику, — думал я. — А если Коля найдет способ сообщить, что мало — не вопрос! — стану ставить, сколько он попросит…»

Через минуту я услышал вой сирены.

Две светящихся точки — красная и синяя — замигали в темноте.

Полицейские огни приближались быстрее, чем можно было ожидать.

«Что же они, на торпеде летят что ли?»— думал я, поглядывая на спидометр.

За окном рубки ожили желтые огни грузового порта. Портовые краны, как гигантские металлические цапли, шевелили клювами, перетаскивая разноцветные контейнеры с борта крупного судна, замершего у причала.

Пролетели железнодорожный вокзал.

Впереди виднелись огни набережной Мраморного моря.

— Внимание! Остановите катер! — неслось в мегафон. — Немедленно остановитесь! Будет открыт огонь!

Никогда не слышал, чтобы турецкий язык звучал так зловеще.

Я увидел, что с берега на перерез движется еще один катер.

Мы вырывались на простор открытого моря.

Я повернул вправо. Нацелившись в темноту, закрепил руль.

Дениз лежал в углу рубки и стонал. Вокруг его гомосексуальной головы скопилась лужица крови.

— Ну что, Дениз, ты как? — крикнул я.

Он не ответил. Скорее всего, находился без сознания. Или оглох. Какая разница? Важно, что теперь мы были с ним одни, лицом к лицу с собственной судьбой. Но я при этом оставался на ногах, а он валялся на полу по уши в дерьме.

Я посмотрел на приборы.

Горючего в баках совсем чуть-чуть.

По катеру били лучи прожекторов, они поймали нас в цепкое перекрестье.

Сел на пол.

Надо было на что-то решаться.

Сзади послышался треск.

Пули просвистели над рубкой.

Приоткрыл дверцу и выглянул.

Ледяной ветер ударил в лицо, растрепал волосы.

Рубка наполнилась запахом моря и опасности.

Снова затрещал пулемет.

Посыпалось разбитое стекло.

Захотелось что-нибудь спеть, чтобы все — и друзья мои и враги — услышали.

И сделать глоток вина.

По правде, мои шансы равнялись нулю.

Но не стал тратить время, а только крикнул весело и зло:

— Прощай, Дениз! Прощай все, что с тобой связано!

И с силой оттолкнулся от борта, целясь в маленькую тень катера, последнюю мою надежду, летящую по ледяной воде.

Лежал на песке голый, и рядом голая спала Наташа. Вокруг лежали другие голые люди и не обращали на нас внимания. Солнце палило изо всех сил.

Память медленно возвращалась.

Наконец я вспомнил, что меня зовут Никита, что у меня дом в Марбелье и «долька» в сети русских ресторанов Марокеш на Мальдивах. И тогда я понял, что уже не сплю.

— Наташа, — прошептал я, бережно беря девушку за плечо. — Кажется, мы проспали вечность. Надо бы спросить, какое сейчас число.

— Доброе утро, — сказала Наташа, не открывая глаз.

— Скажи лучше — добрый день. Посмотри вокруг. Мы попали в общество нудистов. Или людей, лишившихся в жизни всего. Если, конечно, это не одно и то же.

Наташа открыла глаза, потянулась. Она с удовольствием посмотрела вокруг, как будто была основателем новой секты. И радостно рассмеялась.

— Вот это да! — прошептала она, спохватившись. — Похоже, они решили, что раз мы голые, значит это специальное место и можно никого не стесняться.

— Похоже. Но лучше уйти. Я не настолько свободен и современен, чтобы раскрывать все свои секреты.

— Кажется, раньше ты относился к этому проще.

— Это было твое влияние. Или у меня не было от людей секретов.

Оделись.

Я проводил Наташу до отеля.

— Что будешь делать? — спросила она, прежде чем уйти.

— Что может делать праздный путешественник, имеющий сутки на осмотр местных достопримечательностей? Возьму машину и на поиски приключений. Мы отходим в двадцать два. Так что время есть.

— Здорово! Я тоже хочу!

— Поехали.

— Я не могу без Поля.

— Какие разговоры? Конечно, мы поедем втроем.

— Русский язык удивительный! Я тоже хочу на нем говорить и участвовать в вашем разговоре.

Обернулись.

— Диана! Вот здорово! — обрадовалась Наташа. — Значит мы едем вчетвером?

— Мы с Дианой пока возьмем автомобиль, — сказал я. — А ты, Наташа, сходи за Полем. Только не задерживайтесь. Надо еще позавтракать. Я голодный, как волк. Или как заяц, думающий, что он волк.