Юрий Григ - Пусть умрёт

- Уважаемый Петроний! – ничуть не смутившись, воскликнул Луций, – я ни в коем случае не хотел обидеть тебя и твоих верных гвардейцев. Но согласись – четыре глаза зорче, чем два! Должен же кто-то подменять тебя, когда ты спишь. Так императору спокойней, не правда ли? Кроме того, в нашей истории ведь не раз случалось, что именно те, кому положено охранять жизнь цезарей, ее же и отнимали, – желчно рассмеялся Луций.

- Уж не имеешь ли ты в виду кого-то лично? – потемнев от еле сдерживаемого гнева, произнес преторианец.

- О нет, уважаемый префект может быть спокоен за себя. Но... я только хотел спросить: не истерлось из твоей памяти, как префект претория Херея собственноручно заколол Калигулу?

Император, казалось, не заметил уколов, которыми обменялись его подданные, и вновь стал укорять Луция:

- Я так и знал! Ты никогда не веришь мне. А я тебя предупреждал! Самые верные люди, даже кровные родственники, на поверку оказываются предателями. Ты знаешь, что только что поведал мне верный Петроний? Ты не поверишь! Предатели, предатели окружают меня! Мой двоюродный брат, этот негодяй Флавий Клемент, замыслил, оказывается, убить меня...

Он мешком плюхнулся на ложе, и жестом показал принести воды. Юная рабыня, изгибая стан и беззвучно ступая босыми ступнями по полу, исполнила приказание.

Луций, выждав, пока император пригубит воду, обратился к префекту:

– Позволь поинтересоваться, Петроний, откуда у тебя такие сведения?

Секунд вопрошающе посмотрел на императора, тот устало махнул рукой и промолвил:

- Скажи ему, Петроний, скажи. Как я вижу, нашему сыщику не терпится взять дело в свои руки.

- Изволь, – Секунд вытащи из-под тоги свернутый в трубку кусок пергамента и передал его Луцию.

Император продолжал что-то бессвязно бормотать. Он услышал то, что хотел услышать, и теперь, распалив себя, гневно воскликнул:

- О-о! Теперь я понимаю, почему он сменил имена своим мальчишкам на Веспасиана и Домициана. Коварный ублюдок, он хотел, чтобы я прослезился от умиления, усыновил их и сделал своими наследниками! Мне говорили... мне не раз говорили – он открыто хвастался своим родством со мной. А теперь замыслил убить меня!

Всё время, пока император накачивал себя ядом ненависти, Луций внимательно изучал пергамент, переданный ему Секундом. Он понимал, насколько опасен префект, за которым стояла реальная сила – преторианский корпус из четырнадцати отборных когорт, расквартированных здесь, под боком, прямо в Риме. И, разумеется, не поверил ни единому его слову, но сделал еще одну попытку не дать императору пойти по заведомо ложному следу. Оторвавшись от письма, он спросил Секунда нарочито вежливым тоном:

- Позволено ли мне будет узнать, как попал в руки уважаемого префекта столь важный сколь и удивительный документ?

- Я уверен, что такому умному человеку, как ты, Луций, должно быть известно, что купить за деньги можно всё. Например, слуг, – уклончиво ответил Секунд.

- Это мне хорошо известно. Но мне известно также и то, что бывают неподкупные слуги, – не обращая внимания на явные старания окружить эту историю ореолом таинственности, бросив многозначительный взгляд в сторону императора, промолвил Луций. Но тот, казалось, не заметил этого.

- Ну что ты, – усмехнулся префект, с удовольствием продолжая разыгрывать партию, – просто неподкупность сто;ит дороже.

- Что там написано, Луций? – нетерпеливо перебил их Домициан и протянул руку с раскрытой, обращенной вверх ладонью.

- Изволь, государь, ознакомиться, – ответил тайный советник и с поклоном передал папирус в царственную тонкую длань. – Здесь говориться о том, что император будет отравлен и сделать это должен некто носящий имя Скарабей.

- Кто это, Скарабей?

- Это наверняка кличка, государь.

- А кому адресовано послание?

- Здесь об этом не сказано, государь.

- И когда же они замыслили совершить свое злодеяние?

- Об этом тоже умалчивается.

- Так... – озадаченно протянул Домициан. – У кого ты добыл папирус, Петроний?

- У раба твоего двоюродного брата. Он прислуживает ему в спальне.

- Луций, немедленно приведите мне этого раба! Я допрошу его сам.

- Разве мой господин не предоставит мне заняться расследованием этого дела? – удивился Луций.

- Если ближайший советник не ведает, что за моей спиной замышляют убить меня, приходится самому позаботиться о своей безопасности.

- Но у меня другие сведения, государь, – Луций покосился на префекта, – и мне необходимо проверить...

- Я лично хочу допросить мальчишку! – перебил его Домициан. Голос его сорвался на визг. – И этого подлого предателя, Клемента, притащите ко мне... – Он замолчал, потом задумчиво промолвил: – Нет... Думаю, пока ничего не нужно ему говорить. Сначала мы допросим раба, чтобы этот негодяй не вздумал отпираться.

- Как будет угодно моему повелителю, – ответил Луций, покорно склонив голову.

Он хорошо изучил императора за годы службы и понял: что бы ни произошло – Клемент обречен. Он не любил этого ленивого, ничтожного человека, к тому же ходили слухи, что тот примкнул к иудеям. Интуиция подсказывала: Клемент не причём. Жаль только, это может повлиять на его собственное расследование, но надо надеяться, не роковым образом.

«Посмотрим, Петроний Секунд, уважаемый префект, не навлек ли ты несчастья на свою голову?» – пронеслось в голове у тайного советника. Вслух же он сказал, обращаясь к преторианцу и все еще пытаясь перехватить ускользающую из рук инициативу:

- Мы весьма благодарны за бдительность, префект, и не замедлим проверить твою версию.

Но Секунд не был бы префектом претория, если бы позволил врагу так легко завладеть театром военных действий. Не удостоив вниманием последние слова Луция, он обратился к императору:

- Позволь преподнести тебе скромный подарок, государь?

И с поклоном, недостаточно низким, чтобы быть истолкованным как свидетельство обожествления, но достаточно низким для того, чтобы не лишиться головы, он выставил перед императором уже знакомый футляр, который загодя внесли рабы.

- Не сочти за труд, взгляни на этот клинок, – произнес он, откинув бронзовые защелки и открывая почти черную крышку. – Я думаю, он создан для такого великого воина, как ты. Посмотри, футляр изготовлен из дерева хавним, того, что привозят нубийцы. Произрастает оно далеко за пустыней Сиртой. Говорят, все предметы, имеющие магическую силу, чтобы не растерять ее, должны храниться в шкатулках из этого дерева.

Лесть префекта попала в цель. К тому же император подарки любил. Детство, проведенное в нужде, давало о себе знать, хотя после трех десятков лет правления династии он стал несказанно богат.

В оружии император разбирался и сразу понял, что перед ним шедевр оружейного искусства. Помимо идеального клинка поражал размерами огромный синий камень, увенчивающий рукоять. Такие камни привозили из далекой земли Маурьев. Но столь крупного он, пожалуй, еще не встречал.