Виталий Павлов - Герцеговина Флор

Спустя некоторое время в зеркале отражался уже совершенно другой человек. Усы, старорежимная бородка клинышком а ля Чичерин, грива светского льва, а не стареющего хиппи.

- Конечно, кое-где у нас получилась «лесенка», но жить можно! — оценил свою работу Сатера. — Вам что, не нравится, профессор?

Однако профессор был увлечен совершенно другим, он уже совершенно не думал о своей шевелюре:

- Вы только поймите, я двадцать пять лет шел в другую сторону Двадцать пять лет! Я защитил две диссертации, я воспитал дюжину последователей, каждый из них, в свою очередь, написали столько же диссертаций на эту тему, воспитали своих учеников, и все напрасно! Все ложь! Все это можно швырнуть кошке под хвост! Последние месяцы я начал все сначала и, когда луна сделала Полный круг, меня осенило! Я смог сложить все эти буквы, разделенные друг от друга черточками… Ой!

- Извините, профессор, если бы вы сидели спокойно, то неприятных ощущений не было бы, а так, иногда я дергаю…

- Что? Пустяки! Так вот, мы морочили голому студентам, мы вводили в заблуждение ученый совет, мы перевели тонны бумаги! Дело совсем не» буквах! Дело — в знаках препинания! Да-да! Детская задачка! Помните, знаменитое: «казнить нельзя помиловать»? Смысл зависит от того, куда вы поставите запятую! И все, все! И больше ничего! Маленькая закорючка может лишить человека жизни или даровать ее! Как просто! Вот здесь, вот здесь я все написал! — он вытащил порядком потрепанную тетрадь. — Здесь! Эта тетрадка стоит десятка толстенных трудов! Вы знаете, что я нашел? Одним из последних этот меч держал в руках государь император каких-нибудь двести лет назад! И знаете, кто это был? Павел! Да-да, тот самый, Последний рыцарь!

— Внук Петра?

— Именно! Именно он! Сын Петра Третьего, отец Александра Первого, сын Екатерины Великой! На одной из портретных миниатюр, где Павел изображен в рыцарской мантии, он держит вовсе не мальтийский меч, а тот, который мы с вами ищем! Да-да, я нашел эту миниатюру в Михайловском замке. Как произведение искусств, она ценности не представляет. Художник был не очень высокого класса, но вот историческая ценность этой миниатюры велика! Этот педант- художник, этот суперреалист перенес на полотно все буквы с лезвия. К сожалению, вся надпись на миниатюре не поместилась, но… Послушайте, коллега, я выгляжу вполне достойно! Хватит меня общипывать, как какую-нибудь курицу! И отложите же наконец ваш… инструмент!

Но тут же «лесенка…» — не унимался доктор. Он был черезвычайно увлекающейся натурой.

- Да Бог с ней с вашей лестницей! Бог с ней, и вообще, «лучшее — враг хорошего!»

- Когда-то вы утверждали, что все сделанное должно быть только в превосходной степени…

- Заблуждения молодости! Все, хватит! Вернемся в столицу, я с вами расплачусь!

- Но профессор…

- Никаких возражений, всякий труд должен быть оплачен, тем более такой каторжный!

- Ну, как хотите, — Сатера спрятал нож.

- Ну вот, вы с вашей стрижкой сбили меня! На чем я остановился?

- Павел, художник, меч, надпись…

- Ну конечно! Конечно, надпись! Никому не могло прийти в голову, что эти маленькие точки, похожие в лучшем случае на орнамент, окажутся буквами. Но это так! О, великий русский умелец! В первый момент, когда я увидел эту миниатюру, я подумал, что это — не очень удачная копия известного портрета. Я даже не стал в нее всматриваться, но вдруг ночью я проснулся от сознания того, что миниатюра не имеет ничего общего с портретом! Я вернулся в Питер, упросил выдать миниатюру, и мне увеличили изображение!

Тут профессор сделал паузу. Он поднялся, сделал несколько шагов по сараю. Сатера тоже чувствовал, как затекли его ноги и руки от неподвижного сидения в неудобной позе. Профессор подошел к двери и выглянул наружу. Ущербная луна висела над бесконечным лесом. Ночная роса выпала на луга, и запах скошенной травы остро бил в нос. Видимо, профессор вновь и вновь переживал случившееся. Сатера не решался подать голос. Наконец профессор вернулся на место, взгляд его упал на зеркало, в котором отражался его новый облик.

- Боже! — профессор содрогнулся. — Кто это?!

Доктор Сатера сделал вид, что ничего не произошло. Правда, и профессор очень скоро пришел в себя:

- Давно не видел себя в зеркале… Посмотрел, а тут — нарком образования и культуры товарищ Луначарский! Но ничего, ничего, не это главное! — не понятно кого успокаивал профессор. — Так вот что я Прочитал! Цитирую: «… еча смертию падешь». В принципе, этот обрывок девиза… В том, что на лезвии выбит Девиз, я не сомневаюсь! Так вот, он легко соотносится с известной по фильму «Александр Невский» фразой — «… от меча и погибнешь». Именно тогда предо мной встала поистине неразрешимая задача — достать материалы, связанные с посвящением Павла в рыцари.

— И неужели вы…

— Спокойно, коллега, спокойно… Конечно, бумаги Ордена недоступны практически никому. Даже таким великим исследователям, как вы. И не обижайтесь, именно так обстоит дело. Это я понял, и пошел другим путем. Я перечитал мемуары всех современников Павла, начиная от тех, кто практически не умел писать и, кончая его ближайшими родственниками. И что же вы думаете, я нашел! Да-да, коллега, это был один из счастливейших дней в моей жизни! Анастасия Павлова — одна из фрейлин императрицы — записала в своем дневнике фразу, оброненную Его Императорским Величеством за ужином. Вот она: «Меч сей по смерти владельца откуда взят был, туда и возвратится всенепременно». Фрейлина не поняла смысл Произнесенного, о чем и оставила пометку на полях.

Но фразу аккуратненько в свой сафьяновый журнальчик вписала.

- Но почему же вы думаете…

- Голубчик мой, я не думаю, я полностью уверен, что Павел последним держал этот меч в своих руках. По смерти же тайные посланники изъяли реликвию, чтобы вернуть «откуда взят был». А взят он был откуда-то отсюда, отсюда! — профессора вновь захлестнули чувства, и он стал бить ногой в землю, как конь, которому не терпится пуститься в галоп.

И вдруг прямо на глазах у доктора после очередного удара профессор исчез. Растворился. Вознесся или провалился сквозь землю.

- Профессор, вы где?! — только и успел воскликнуть Сатера.

Ответа не последовало. Этого еще не хватало! Доктор тщательно обследовал пол сарая, но не обнаружил ни люка, ни углубления, ни даже шва, который бы говорил о том, что в этом месте может быть ловушка. Только в одном месте ему показалось, что он слышит стоны. Сатера обследовал каждую стену, осмотрел крышу — ничего. Оставалось последнее средство — повторить то, что делал профессор, и Сатера стал «бить копытом». Минут пять это не приносило никаких результатов, но в тот момент, когда доктор решил было сменить тактику, земля после очередного удара расступилась и доктор рухнул куда-то в темноту. Полет был совсем недолгим, потом удар о что-то мягкое.